В животе заскулило, заурчало. Оборвалось и замерзло.
В прихожей квакнул мой телефон. Достав его из сумки, я увидела единичку на значке вотсапа: Сова интересовалась, жива ли я. И еще одну единичку на значке инстаграма.
Вечером на веранде клуба я спросила насчет соцсетей. Он ответил, что у него только инста. Взял мой телефон и добавил себя ко мне в избранное — или как там это называется? Я завела инстаграм для работы, чтобы смотреть что-то по ссылкам. Сама ничего не выкладывала и никого не отслеживала. Поэтому единичка могла означать лишь его свежий пост, сделанный ночью или утром.
Открыла и увидела… фото накрытого стола. Того самого, на который только что с ужасом смотрела в реале. С лаконичной подписью: «Завтрак для двоих». Покосившись на дверь ванной, быстро пролистала предыдущие посты. Все сильнее холодея желудком. Прошипела себе под нос несколько энергичных слов, вернулась в спальню и оделась, как поднятый по тревоге спецназовец. В прихожей схватила сумку, туфли, повернула в замке ключ и выскочила на площадку. Не дожидаясь лифта, босиком сбежала вниз по лестнице, словно за мной гнались.
Обулась я уже в парадной. Отдышалась и пришла в себя. Все это сильно смахивало на панику и выглядело не слишком красиво. Даже, пожалуй, совсем некрасиво. Но…
В животе снова громко заурчало. Есть хотелось так, что начало мутить. После подобных-то запахов и картинок, приправленных адским психом!
Может… вернуться?
Вот только этого еще не хватало! Спятила?! Давно тебя не накрывало?
Свернув с Колокольной на Марата, я увидела впереди вывеску кафе «На парах». ЗОЖ-кафе. То, что доктор прописал.
В туалете причесалась и стерла размазанную тушь. Села за столик, открыла меню, но вместо того чтобы выбрать, достала телефон и написала Сове:
«Жива, но все хреново».
«Что так?» — прилетело тут же.
Вместо ответа я скинула ей ссылку на его инстаграм. И тут же получила эмодзи: обезьяну, закрывшую морду лапами. А потом, выйдя из вотсапа, нашла в галерее то самое фото, сделанное пять лет назад. Терапевтическое. На нем Марина Сибирцева сидела верхом на каменном льве рядом с той самой клиникой. Жирные ляжки туго обтягивала вишневая кожаная юбка, на пояс которой под блузкой стекал многоярусный живот, слившийся с мощным бюстом. Шея пряталась за двойным подбородком. Грузовместимости щек обзавидовался бы любой хомяк. Дополняли картину руки в перевязочках и борцовские икры. Поперек фото шла надпись красным маркером: «104 кг. Nevermore*
