По крайней мере, их враги потеряли больше. Три мертвых человека против пяти мертвых тварей. К сожалению, после этого оставалось еще пять — и это только те, которых они видели, — а Томас уже не мог бежать из-за ноги — возможно, навсегда останется калекой. В глазах Фила все еще стоял туман: после нападения одной из тварей он ударился о землю головой. Нэнси единственная среди них не выглядела ужасно.
— Думаете, они умеют лазить по деревьям? — спросил Томас.
— Не знаю. У них две руки и две ноги. Думаю, умеют.
— А может, нет. — Томас закашлялся, и на его нижней губе повисла нитка красной слюны. — Не надо самих себя дурачить. Я никуда не смогу пойти. Спрячьте меня где-нибудь и уходите, если, конечно, не хотите переть меня на своих спинах.
Фил кивнул:
— Ты и Нэнси спрячетесь на дереве, а я пойду за помощью.
— Нет, — произнесла Нэнси. — Иду я. Ты слишком сильно ранен.
— Я в порядке.
— У тебя кровь на голове и речь невнятная. Иду я.
— Яс тобой.
— Дорогуша, ты меня только тормозить будешь. — Она потянулась за ружьем Томаса. — Дайте его мне, чтобы в случае чего я могла забить их до смерти.
Томас секунду колебался, затем передал ей оружие. Нэнси чмокнула его в губы.
— Я приведу помощь. Клянусь. — Она взглянула на Фила. — Не дай им добраться до него.
— Не дам, — пообещал тот.
И Нэнси убежала.
Втащить Томаса на дерево было нелегко, но треск в ближайших кустах заставил того двигаться быстрее, несмотря на искалеченную ногу. Они взобрались футов на тридцать от земли и стали ждать.
Первую тварь они увидели минуты за три до того, как та увидела их. Она тут же издала обезьяний гортанный крик, и вскоре к ней присоединились еще две. А потом еще три. И еще шесть.
Но хоть они и звучали как обезьяны, лазить так же не могли. Твари лупили по дереву, пинали и пытались трясти его, но все же никто из них не мог взобраться на ветви.
«Пока что мы в безопасности», — подумал Фил.
Томас умер от потери крови незадолго до наступления темноты, так что Филу стало не с кем разговаривать.
К концу второго дня он уже разговаривал сам с собой.
* * *
Самый младший, коротышка, был голоден. А еще ему надоело ждать, пока пища свалится с дерева, поэтому он принялся искать жучков. Больше всего последыш любил гусениц. Он позволил одной из них, светло-зеленой, проползти по его когтю, а затем засунул ее в рот и стал медленно пережевывать.
Он вскрикнул, когда голова его матери взорвалась.
Повсюду раздавался громкий шум. Отец рванул к нему с распростертыми руками, но на его груди разом появилось несколько красных дыр, и он упал на землю. Последыш закричал и побежал прочь, как учили его родители.
