- В машине позвонишь тете Варе.
- Хорошо, спасибо! Но как быть с телами? Надо же в полицию… Это же пределы допустимой самообороны, так?
Княгиня трещала, торопливо перебирая ножками, Макс не отвечал, мрачно размышляя, сколько ему придется это вот терпеть.
Надо ее упрятать подальше, а самому пошустрить.
Не хотел он с этими Детьми связываться, слышал о них много говна. Причем, его заказчики из конторы, иногда использовавшие его , как стороннюю наемную силу, никогда про Детей не упоминали. И не заказывали никаких действий с ними. И это навевало вполне логичные мысли.
Так что, будь его воля, Макс бы и дальше обходил тварей десятой дорогой. Понятное дело, что воротили они дела нехорошие, и мошенничество с братцем Княгини даже под категорию средней тяжести по их градации не подходило, но Розгин давно уже уяснил для себя , что, чем дальше от всего этого, тем лучше. Он – просто наемник. Ему платят, он делает. То, чего хочет заказчик. В пределах разумного, естественно. Он все же не наемный убийца. У него свои понятия есть.
И одно из основных – меньше лезть в дерьмо и делать свое дело от и до.
Ну, а уж если влез, то выкарабкиваться так, чтоб без следов.
То есть, по горло не залезать.
И вот теперь чуяло его внутреннее подсознательное, что это будет дерьмо. И что макнется он в него по самую макушку.
И никак не отвертишься, мать его!
Он разозлился опять, покосился на Княгиню, которая никак не могла дозвониться до тети Вари.
- Она уже спит, наверно, - пожала она плечами.
- Да, завтра наберёте еще раз.
Он тронулся с места, решая первоначальный вопрос – куда везти свою заказчицу, бля.
Или, лучше сказать, временную хозяйку?
У которой он как бы и за охрану, и за джинна из бутылки?
Раб лампы, мать его…
Спасибо тебе, теть Варя… Удружила.
- Послушайте, а у вас есть… Кофе?
Я неловко переминалась на пороге кухни, толком не понимая, как себя вести с Розгиным. Он хмуро курил у окна и покосился на меня очень злобно.
Мне так показалось, по крайней мере.
Даже кожа мурашками покрылась от его взгляда. Ужасный человек. Черный. Страшный. Жестокий.
Я, защищаясь, сложила руки на груди, вздернула подбородок. Совершенно машинально. Вот всегда некстати из меня эта бабкина порода прет, аристократическая.
Моя бабка была дочкой княгини. Из тех самых. Головиных. По крайней мере, так легенда гласила семейная.
Во время революции части семейства удалось сбежать за границу. А прабабка осталась. Она тогда была юной восторженной девушкой и некстати влюбилась в ярого революционера. И сбежала с ним из дома прямо перед отъездом из страны.
