Было уже около шести, а я просто не представлял, что еще можно сделать. Налицо имелись только показания Сюзен, никем не опровергнутые. Если бы она была известной уголовницей, мы могли бы вытянуть из нее правду эффективными, хотя и несколько утомительными методами. Но для данной ситуации те процедуры не совсем подходили.
Я повернулся к профессору, чтобы сказать ему об этом, но он, как завороженный, смотрел на карточки, заполненные Эдом Хэтавеем. Вернее, на одну из них, которую он держал в руке. Всегда приятно говорить, что у кого то там дрожали руки от волнения. Однако видеть такое приходится не особенно часто. Рука же Родни дрожала. Рука дрожала, как язык старомодного будильника.
Он прокашлялся:
— Разрешите мне спросить у нее кое что. Разрешите…
Я посмотрел на него, потом отодвинул свой стул:
— Давайте! — терять то было нечего.
Он посмотрел на девушку и положил карточку на стол, чистой стороной кверху.
— Мисс Мори,— сказал он дрожащим голосом, видимо, намеренно избегая называть ее по имени.
Сюзен взглянула на него. На какое то мгновение она показалась мне взволнованной, но мгновение прошло, и она снова стала спокойной:
— Да, профессор?
— Мисс Мори,— сказал профессор,— вы улыбнулись, когда меховщик сказал вам, зачем он пришел сюда. Почему вы улыбнулись?
— Я вам уже объяснила, профессор Родни,— ответила она.— Я просто была любезной.
— Может быть, он сказал что-нибудь забавное? Что-нибудь смешное?
— Просто я старалась быть любезной,— твердила она.
— Может быть, его фамилия была смешной, мисс Мори?
— Нет,— безразличным тоном сказала она.
— Здесь никто не упоминал его фамилии. Я сам не знал ее, пока не увидал эту карточку…— И вдруг он воскликнул напряженным голосом: — Какая у него фамилия, мисс Мори?
Она помолчала, потом сказала:
— Не помню.
— Не помните? Но ведь он назвал вам свое имя?
Голос Сюзен сделался напряженным:
— Ну и что из этого? Всего лишь имя. После того, что случилось, нельзя требовать, чтобы я запомнила какую то иностранную фамилию, которую и слыхала то один раз.
— Значит, фамилия была иностранная?
Она запнулась и избежала западни:
— Я не помню. Кажется, это была типично немецкая фамилия, но я не помню. Быть может, и просто «Джон Смит».
Должен признаться, я не понимал, чего добивается Родни.
— Что вы пытаетесь доказать, профессор?— спросил я.
— Я пытаюсь доказать,— резко произнес он,— вернее, я доказываю, что когда пришел меховщик, за столом выдачи была Луэлла Мэри, убитая девушка. Меховщик назвал свое имя Луэлле Мэри, и поэтому она улыбнулась. Когда он повернулся, то из задней комнаты вышла мисс Мори. Именно мисс Мори, вот эта девушка, в тот момент кончила приготовлять и отравлять чай.
