Я, наконец, подняла на нее глаза и испытующе в них заглянула.
Подобное объяснение прозвучало как нечто мистическое, намекающее на чужую волю и проведение. Я подумала, что один раз уклон в мистику и намек на Всевышнего мне уже помогли, когда пришлось объяснять свои познания в некоторых областях, в том числе в кулинарии. Так почему бы не сослаться на этот фактор и сейчас. К тому же, в моем случае, дело и правда не обошлось без высших сил. Правда, я совсем не была уверена, что именно они дали мне эти эмпатические способности. Да я вообще ни в чем не было уверена, когда дело касалось этих самых высших сил и персонифицированного Всевышнего, которому здесь принято поклоняться.
Мама тем временем, пристально смотрела мне в глаза. Я видела, как где-то внутри нее идет нешуточная борьба. Видела и понимала, именно в эту самую минуту понимала, что сейчас решалось не просто поверят мне ли нет, сейчас решалось будет ли в семье все, как прежде: доверие, любовь, понимание. И больше всего я сейчас боялась, что мама будет испытывать ко мне страх. Потому что то, о чем я сейчас ей рассказала, на фоне всего того, что уже было мной совершено и рассказано, может заставить ее меня бояться и сторониться. Ведь люди, они такие: всегда бояться неизведанного и непонятного.
Мама все молчала, а меня потихоньку охватывало отчаяние. Неужели прямо сейчас я снова лишусь матери? Неужели она отвернется от меня? Неужели на этом и закончится то счастье, в котором я купалась последнее время? Неужели?
В этот момент в глубине маминых глаз набухли слезы и, сморгнув набежавших предательниц, она крепко-крепко меня обняла и, укачивая, начала говорить:
- Лейла, солнышко, ну, чего ты плачешь? Думала не поверю? Дурочка... Я давно поняла, что Всевышний стоит за твоим плечом. Просто очень трудно принять, когда говорят, что твоя лучшая подруга хотела тебя убить. Проще поверить в другое. И проще и легче. - После чего начала вытирать мои щеки. Я и не заметила, что слезы уже давно катятся из глаз.
А еще, в этот момент, я как нельзя остро осознала, как мне повезло с матерью. Меня любили, не смотря на то, что я была не родной, мне верили несмотря на зыбкость моих доводов и, наконец, от меня не отворачивались, несмотря на всю мою странность и непонятность.
- Мамочка, я тебя очень сильно люблю. - Наконец удалось мне облечь в слова все то, что сейчас кипело в душе.
Так вошедший отец нас и застал: обнимающихся и плачущих. Ничего не говоря, он пересек комнату и обнял нас обеих сразу. Некоторое время мы так и сидели, потом родители обговорили несколько домашних вопросов. При чем так, как будто и не было сегодняшнего инцидента. А потом проснулся братик и отец передал его маме.
