Следующий день выдался удивительно тёплым и каким-то душным. Утром от холодной подмёрзшей земли, разогретой жаркими лучами солнца, поднимался заметный негустой пар. Такие дни не располагают к активным действиям и тягостным раздумьям, потому что под действием духоты и слепящего солнца ничего не хочется делать и ни о чём не хочется думать.
Путники передвигались медленно, разговор не клеился, и оба были рады, когда вдалеке послышался шум водопада. Это привнесло в их путь хоть временную ясность с направлением - хотелось пить, и вода была как нельзя кстати.
Добрались до водопада только ближе к вечеру, хоть, казалось, и шли к нему напрямик, но на пути как назло попадались крутые обрывы, с которых было сложно спуститься, а то и вовсе приходилось обходить; ближе к реке встречались заболоченные участки, проходить по которым было трудно и получалось медленно. По дороге Алисия собирала какие-то травы и цветы, беззаботно плетя себе венок. Лайгон следил за её действиями без интереса, продолжая прокладывать путь к реке. Рана от стрелы на боку валинкарца начала кровоточить, и как только показалась блестящая гладь воды, Алисия сказала, указав на кровь:
- Это плохо. У волкодлака кровь бывает заразна, и она вполне могла попасть в твою рану. - голос её был сочувственно-виноватый. - Промой, а я пока приготовлю мазь, ладно?
- Ладно, - нехотя отозвался валинкарец.
Река была широкая, с пологими каменистыми берегами, а выше по течению громко шумел высокий мощный водопад, вода искрилась на солнце и пенилась, низвергаясь со скалистого склона и разбиваясь о камни внизу. После тишины леса, жизнь в котором словно замерла, и лесные звуки казались тихими и неспешными в этот душный день, шум водопада и стремительность речного течения освежали сознание и возвращали бодрость духа. К тому же у воды легко дышалось, было свежо и просторно.
Лайгон стянул с себя рубашку и принялся промывать рану, попутно наблюдая, как девушка сняла с головы венок, выбрала из него необходимые травы и стала измельчать их камешком о камень. Валинкарец понял: она надеялась, что рана не будет напоминать о себе, но всё же предвидела необходимость этих трав, и именно поэтому плела венок. Конечно, она не стала пугать его заранее, опасаясь, что это разозлит её своенравного спутника.
Когда мазь была готова, Лайгон подошёл к Алисии, взял в руку неприятную зелёно-бурую кашицу с камня, приложил к промытой ране, и придерживая её рукой, развалился на нагретом солнцем валуне. Потревоженная рана жгла болью, но прохладная сырость мази остужала её, и постепенно боль отступила. Девушка, не отрываясь, смотрела на мужчину, вид её был расстроенный и сокрушённый.
