Оставались двое, рыжие. Они сидели в таверне, и словно ощущая, что это их последний в жизни вечер, не торопились покидать заведение, в котором, кроме них, уже не осталось посетителей. Лайгон устало привалился к стене соседнего здания, разглядывая вновь обретённый посох. Время у него, как оказалось, было. Ждать Лайгон не любил, но ничего поделать не мог. Рыжих следовало убить около таверны, так как жили они неподалёку, да и нельзя было позволить им пройти по улице: свежий воздух мог немного отрезвить их, тем самым создав проблемы для валинкарца. С этими двумя вообще всё было как-то сложно. Они были бдительны настолько, что пробраться к ним ночью и убить спящими Лайгону не представлялось возможным. Рыжие даже пару раз чуть не заметили его, пока он выслеживал их, собирая информацию. Они были трусливы, но эта трусость казалась какой-то особенной, не такой, как у прочих. Она помогала им всегда быть начеку. Лайгон твёрдо решил убить их именно тут, на выходе из таверны. Разобраться со всеми обидчиками нужно было непременно сегодня, пока не обнаружились трупы тех, с кем он сегодня уже встретился. Лучше было бы и этих двоих убить по одному, так проще и тише, однако рыжие были братьями, да ещё и друзьями, то есть вылавливать каждого отдельно было бы делом муторным.
Алисия лежала на крыше таверны и следила за Лайгоном. Ей тоже уже порядком надоело ждать, но уйти она не могла. Лук не был наготове: она знала, что её знакомый собирается сделать; ей было намного интересней, куда он отправится после. Девушка решила отправиться с ним, тем более, она всё равно собиралась покинуть эти места. Как же всё-таки интересен ей был этот странный мужчина! Настолько, что не хотелось расставаться с ним навсегда, так ничего толком и не выведав.
Лайгон дождался. Двое здоровяков вышли из опустевшей таверны. Алисия видела, как они неровной походкой побрели по улице, как в руках у валинкарца блеснули лезвия клинков. Незаметной тенью он метнулся к своим жертвам, резко вгоняя клинки в спины врагов. С одним всё прошло гладко, он захрипел и, корчась, упал на землю. А вот со вторым вышла осечка. Левая рука подвела: она ещё не полностью восстановилась. Клинок вошёл не так точно, как планировалось, и, упёршись в кость, не смог нанести смертельный урон, но при этом остался в теле врага. Раненый зарычал от боли, развернулся и резко бросился в бой. Такой прыти от него валинкарец не ожидал. Этот мужик был действительно силён: выпивший, раненый, он и то заставил своими действиями полубога уйти в глухую оборону, не давая времени на попытки нанести ответный удар. Уклоняясь от ударов, Лайгон пытался отойти назад. Ощущать себя безоружным было некомфортно, а где-то там, шагах в десяти, на земле он оставил свой посох. Хоть эта вещица больше и не могла дать ему магического преимущества, оружие из неё по-прежнему было неплохим, особенно за неимением другого. Но раненый человек никак не давал отступить даже на пару шагов, боль отрезвила его, и он вёл себя как матёрый боец. Всё пошло не так.
