— М-мгх-ф-ф, – простонала я, даже не пытаясь открыть глаз. Голова и без того кружилась. Ещё этот запах… господи, здесь кто-то умер, что ли?
— Да, леди Ялла, совершенно с вами согласен, безобразие полное! – хохотнул глубокий мужской голос. Приятный, бархатный, но такой невыносимо громкий! Я поморщилась и попыталась отвернуться от его источника. – Магия такого уровня бесплатно не даётся, это всем известно, но реакции, подобной вашей, я не видал ни разу с тех пор, как приступил к практике! Только однажды довелось мне видать, как пришибло магией корову, она такие кренделя выделывала, любо-дорого посмотреть! Скажите, леди, а без магии вы такая же пылкая или в постели вас нужно шарахнуть чем-нибудь посильнее?
— Сэр Стайлз! – раздался укоризненный женский голос прямо надо мной, и заботливые руки вновь сменили тряпку на лбу. Я с блаженством выдохнула.
Прошедший день постепенно начал прорисовываться. Поездка в телеге на сене, амнезия и последующее прибытие в средневековый замок, где меня почтительно зовут “леди”. Испугавшая меня змея, которую проткнул насквозь парень, но лица его его я упорно не могла вспомнить. Потом странный жених, в спальню которого меня непонятно зачем привели. А ещё такой неприятный тип, который шутил и смеялся над всеми окружающими…
— Я как пришёл за своим плащом, так чуть не потерял остатки своего достоинства! – продолжал мужской голос, шебурша чем-то у меня над ухом. – Клянусь, вы меня одним своим видом чуть не обесчестили! Но, скажу по секрету, ваш блистательный жених растерял своё достоинство раньше. Вы не помните?
Я застонала, желая от стыда провалиться на этом самом месте, прямо сквозь кровать – и куда-нибудь в бездну. Действительно, отдельные картинки начали всплывать перед моим внутренним взором.
Вот я держу герцога за лацканы – а он начинает пятиться, как пятнадцатилетний девственник от навязчивого внимания своей молодой и пылкой учительницы. Говорю ему такие слова, какие ни в жизнь не сказала бы вслух, а он краснеет, как я в тот день, когда случайно зашла в мужскую баню, да не простую, а в которой без простыней принято сидеть. Я герцога к стенке прижимаю – он выворачивется, как скользкий угорь. Я, прикусив губку, расстёгиваю пуговки корсета на груди – он глаза закрывает ладонью и отворачивается. Тут стук в дверь раздаётся, герцог кричит, чтобы вон шли, а дверь отворяется, в комнату лекарь заглядывает – и ка-ак присвитстнет!
Дальше – только смутные пятна, ощущения и краски.
