Руслан привёл в порядок процесс поглощения кислорода, с довольной улыбкой вытер окровавленные руки платком и достал револьвер.
Раритетный деревянный ствол ручной работы с золотыми ставками. Его личная гордость. Он полировал его почти каждый вечер. Патронов хватит, чтобы изрядно продырявить грязную волчью шкуру.
За спиной послышались звуки возни.
Мишель стоял на коленях перед зверем и разрывал стилетом сеть. Волк неуклюже встал и побрёл прочь, но плоть его осыпалась, как разбитый кирпич, расширяя обширную сквозную дыру, и зверь, сгорбившись, сел. Он был на пределе.
Руслан вытянул руку с револьвером, однако волк лишь слегка шевельнул ухом и продолжил зиять пробитой спиной. Мишель поднялся с колен.
– Уберите револьвер, граф.
Руслан прицелился в волчью голову. Что-что, а попадать прямо в цель он умел.
– Не надо!
Снял с предохранителя, и Мишель панически заметался.
– Прощай, собачка.
– Нет!!!
Выстрел разогнал с дальних деревьев стаю птиц. С перебойными криками они умчались прочь, оповещая об опасности обитателей леса.
Руслан оторвал от земли отяжелевшую голову и с трудом сел. Скорость и мощь, с которой мальчишка толкнул его, казалась неимоверной, однако револьвера граф не выронил.
– Что ты делаешь, идиот?!
Поднялся на ноги, снова вытянул руку и, сквозь раздающуюся с каждым шагом боль в голове, стук сердца по ушам и сочащуюся из груди кровь, пошёл на волка. Тот сидел, чуть склонив голову перед разрушенным лесом.
И тут произошло то, чего Руслан никак не мог ожидать.
Мишель вдруг бросился к волку и обхватил его руками, чем подставил под дуло собственную спину, заточил зверя в крепкие объятия и зарылся лицом в грязную, обгоревшую бесследным пламенем шерсть, словно готовясь к тому, что оба они сейчас будут убиты.
Сильная дрожь и прерывистое дыхание сотрясали мальчишеское тело, изувеченное, окровавленное и не по годам рельефное. Сквозь налипшую кровь, покрытую слоем пыли, можно было разглядеть множество шрамов и ссадин. Вся его спина и плечи были исполосаны старыми ранами.
И только сейчас Руслан заметил, что на его спине нет свежих глубоких ран, коими несколько минут назад его нещадно наградил де Руссо. Та самая тварь, что с невозмутимым видом сидит к нему спиной и не обращает ни малейшего внимания на заслоняющего его от пули ребёнка. Того самого ребёнка, которого он едва не прикончил своим кнутом.
«Что за!.. Как за столь короткий срок могли зажить такие раны? – думал разъярённый граф. – И эти силы, которыми обладает мальчишка… Кто они оба такие? Что я вообще о них знаю?»
