— Но как!? — воскликнул Поттер. — Мы лишены возможности аппарировать! Айра убил домовика, чтобы закрыть этот ангар от эльфийской аппарации, и я не знаю чар или ритуала которые могли бы отменить эту кровавую магию.
Кикимер посмотрел своими большими глазами на Поттера, и лицо его приобрело некую торжественность.
— Сильнее магии насильно принесенного в жертву домовика только магия добровольной жертвы!
С этими словами домовик вытащил из под своей накидки армейский нож, видимо отобранный у одного из нападавших.
— Пусть эльфийские пути откроются для хозяина Блека и его друзей, — проговорил домовик и с улыбкой вогнал лезвие себе в сердце. Опускаясь на колени, Кикимер выдернул клинок и очертил им в воздухе какую-то фигуру, обрызгав при этом бросившегося к нему Поттера. Умер он уже на руках у Гарри.
Все стояли, потрясенные произошедшим.
Горан похлопал мага в желтой куртке по плечу. Когда тот обернулся, серб сказал:
— Оуэн, аппарируй на Гримо.
Маг кивнул и с хлопком исчез. Йованович потормошил Гарри.
— Ты должен воспользоваться этой жертвой, иначе она будет бессмысленна.
Поттер встал, держа на руках ещё одного домовика, отдавшего за него жизнь. По его щеке ползла слеза.
— Гарри, соберись. Господина Хунту на Гримо провести можешь только ты, так что давай-ка аппарируй, а я сразу за тобой.
Поттер молча кивнул. Кристобаль Хунта взялся за его руку, и они исчезли. Серб остался один. Он прислушался к звукам, доносящимся из ангара. Голос Айры повторял и повторял свои предложения. Видно было, что это не запись, поскольку интонации были уже не столь спокойны и уговаривающи. В них стала проблескивать искренняя ненависть к дерзкому щенку, покусившемуся на порядок вещей. Горан усмехнулся.
— Так-то вы соблюдаете статут о секретности, достопочтенный. Во всю на магглов работаете. Нехорошо.
С этими словами он откинул крышку бочонка с китайским салютом. Под крышкой обнаружилась рукоятка в виде извивающегося дракона. Дракон повернул свою деревянную морду к Горану и встопорщил позолоченные усы. Рука серба уверенно легла на ручку.
— Обливейт, — шепнул маг, провернул рукоятку вокруг оси и аппарировал в дом на Гримо.
* * *
Если бы в этом ангаре оказалось бы какое-нибудь сверхъестественное существо, для которого летящий шмель медленно и лениво шевелил бы крыльями, а весь мир вообще казался неподвижным, то оно увидело бы восхитительное и ужасающее зрелище. Ещё до того как бочонок превратился в невыносимо яркую и горячую вспышку, пространство вокруг него исказилось и потекло, как будто творцом этого мира был какой-нибудь безумный фанат творчества Сальвадора Дали. По бетонному полу, покрытому стареньким кафелем, пошла рябь как на поверхности пруда при дуновении ветра. Стены вдруг потеряли свою параллельность друг другу, а на потолке образовались маленькие отверстия, в которые пыталась просочиться пустота космоса. Но успеть это сделать она не смогла. Твердый свет родился в недрах бочонка. Расширяясь и распрямляясь, он пожрал сначала деревянные стенки, а потом гипсокартонные перегородки и потолок. Все это просто исчезло, насыщая новорожденного. Вырвавшись из пространства служебных помещений, свет ринулся к стенкам ангара, впиваясь на своем пути в плоть людей и сталь машин.
