— Не согласитесь вы, лорд Аверес, найдутся другие, более… сговорчивые, — как-то странно хмыкнул Вил, поведя правым плечом, что у него всегда было признаком крайнего напряжения.
Просто удивительно. Что связывает этих двоих? Мне вдруг очень сильно захотелось спросить об этом, но я благоразумно смолчала.
— Что ж, — теперь усмехнулся уже лорд Аверес, зло как-то и с явным превосходством, уделяя, наконец, внимание Вилу, — спешу вас разочаровать. Документы на поступление леди Венемал почти пять лет назад подавала самостоятельно, следовательно, документ о переводе она обязана также написать собственноручно. Пока этого не произошло, Ивена Венемал официально числится адепткой Академии Магического искусства, в коей я, как вам известно, значусь ректором по указу самого короля. Так вот я к чему: вернули — молодец, сердечное спасибо, а дальше я уже сам разберусь. Вас проводить или дверь сами найдёте, лорд Дауканс?
Похоже, я сошла с ума, потому что никак иначе я всё происходящее описать не могу.
Сидя на полу в углу этой пыльной комнаты, я взирала на ректора Авереса чуть ли не со щенячьей преданностью и безграничной благодарностью во взгляде, просто не веря в то, что услышала.
Мужчина величественно склонил голову в кивке, принимая во внимание моё безмолвное искренне «спасибо!». Кажется, внутри меня впервые за много лет осмелилась расправить крылья робкая надежда на свободу…
А вот Вил выглядел раздосадованным. А ещё невероятно злым и обиженным, как будто его только что обманули. Хитро и коварно, поймав в собственную ловушку. Ведь это он почти пять лет назад уговорил меня не указывать опекунов в заявлении, чтобы в случае чего никто не мог меня выкрасть из его загребущих лапок. Всю надежду он тогда возложил на мою к нему любовь.
Чувства прошли, осталось понимание происходящего — меня использовали, долго, подло и в самых грязных целях.
И вот теперь, почти восемь лет спустя я увидела человека, что уверенно и решительно поставил Вильгельма на место.
Человека, что оживил мою давно погибшую надежду.
Того, кто, кажется, может подарить начало моей новой жизни, в которой больше не будет лорда Вильгельма Дауканс.
Вот только сам виновник всех моих неприятностей не пожелал мириться с такой несправедливостью по отношению к себе.
Комната вдруг совершенно явно замерцала. Не голубым — зеленым! Тёмно-зелёное сияние окутало её по периметру, словно туман, и я уже совершенно точно знала, что будет дальше.
Неприятный холодок скользнул вдоль позвоночника, мягко приобняв меня за талию и сжав в своих жгучих объятиях.
