При въезде в город нас догнал мотоциклист.
— В районе поселка Скалистое обнаружен водолазный костюм, — доложил он вполголоса.
Полковник вышел из машины:
— Дальше езжайте без меня. Я возвращаюсь.
Он подошел ко мне и сказал:
— Учтите, товарищ Шпилевой. Сейчас вы находитесь на переднем крае невидимого сражения. Чем больше вы соберете данных о Петрищеве, тем лучше. Но будьте при этом осторожны и благоразумны.
Я решил немедленно ехать к Марии Андреевне и пригласил с собой Скосырева, но у того было свое задание — систематизировать сведения о Гужве.
В музее меня встретила молоденькая девушка.
— Директора сейчас нет, — сказала она, — подождите, если не торопитесь.
— А вы кто? — спросил я ее.
Она слегка покраснела и с вызовом ответила:
— Научный сотрудник.
Я прошел по залам музея и увидел довольно большие изменения: экспонаты были размещены в определенном порядке; появились пояснительные надписи и указатели; на стенде, посвященном Петрищеву, белел текст, который в свое время я уже читал. Везде было чисто и уютно.
Вскоре появилась Мария Андреевна. Она выглядела оживленной, помолодевшей.
— Ни за что не угадаете, где я сегодня была.
— Где же?
— В Слободском! — торжественно сказала Мария Андреевна.
— В Слободско-ом?
— Да. Между прочим, многие вам привет передавали: председатель, Нюра Пасивина. Благодарят за шефов: ваш товарищ Селин имеет там огромный успех.
Я удивился:
— Неужели меня еще помнят?
— Конечно! После вашего отъезда в селе закипела бурная деятельность по розыску материалов о Матвее Петрищеве. Особенно старалась Нюра Пасивина. Кстати, именно с ее помощью я собрала много интересного.
Мария Андреевна подошла к шкафу и достала оттуда толстую папку.
— Вот, смотрите.
Это был клад. Больше часа я перебирал документы и исписал за это время два блокнота. Среди бумаг я обнаружил табель успеваемости Петрищева за шестой класс, оценки в котором говорили сами за себя: математика — отлично, русский язык — отлично, физика — отлично...
Мария Андреевна поминутно перебивала меня:
— Нет, вы только взгляните...
Она протянула мне пожелтевшую фотографию, на которой мальчики в белых рубашках и девочки в платьях расположились вокруг учительницы.
— А вот и сам Матвей, — указала Мария Андреевна.
Впервые я увидел Матвея Петрищева, правда, совсем юного, но все-таки это был он: белокурый, вихрастый, задорный паренек с чуть вздернутым носом.
— Сразу видно, боевой хлопец!
— Еще какой! — поддержала Мария Андреевна и протянула мне целую стопку листов, исписанных подробными воспоминаниями односельчан о Матвее.
