- Благодарность, как и обещал, - Сергей поставил пакет с гостинцем и пожал мне руку.
- Неужто помогло? – искренне удивился я.
Мандарина за щекой уже не было, хотя красные точки на его лице ещё кое-где светились.
- Не сразу, - признался он, - но это из-за того, что я долго не мог пойти в церковь. Шёл – и возвращался! Чувствовал, что не хочу. Ругался, плевался, а через неделю почуял – пора! И с того дня хожу каждый день на молитву, как за дозняком. Молюсь за здравие и бывшей, и настоящей, и даже за тебя.
- Ну, спасибо, - мне почему-то стало немного стыдно. – Щека, вижу, сдулась.
- И щека на место встала, и кожа чище, и в расчёске волос уже не видно. Всё нормуль, даже срок быстрее побежал! – и он снова протянул мне руку.
- Чудо – чудное, - всё ещё не верил я. – У меня к тебе, Серёга, просьба одна будет. Не говори никому об этом, ладно? Мне ещё не хватало очередей на привороты по фоткам.
Сергей кивнул, попрощался и ушёл. Я полез в пакет и с удовольствием захрустел большим краснобоким яблоком.
С подоконника мне улыбался дракоша.
- Ты хотел бы поохотиться на негров? – спросил у меня случайный попутчик. - Легально.
Я сморщился, будто резко кольнул зуб, но Владимир Сергеевич продолжал:
- Только представь: старенький, но ещё крепкий пикап, в кузове удобное кресло, ты в нём крепко стянут ремнями, а в руках гашетка. Забрались на холм, осмотрелись, обнаружили цель и, крупным калибром: Бум! Бум! Бум!
Наши этапные дороги пересеклись в древнем Ярославле, в не менее старой транзитной тюрьме. Её некоторые закоулки напоминали заброшенный психдиспансер с настежь распахнутыми толстыми дверьми и приваренными к стене койками над провалившимся полом. После относительно комфортных московских изоляторов контраст был чрезмерно резким. Чёрные шрамы выщербленного кирпича на фасаде и неожиданно огромное пространство внутри с далёким, умчавшимся в темноту потолком, круговыми ржавыми лестницами вдоль рваных стен и стрелами свободного солнца в штукатурной пыли.
Официально здание было на капремонте, неофициально же в нём пребывали этапники, то есть все мы. В каждой уважающей себя тюрьме есть особое место, неподконтрольное наблюдательным комиссиям и правозащитным структурам – «сборка» или, реже – «отстойник». Когда арестант уезжает на суд или следственный эксперимент, его сначала отводят из камеры на «сборку», где в ожидании поездки томятся такие же бедолаги. Замученного и нервно-издёрганного человека привозит назад автозак и, прежде чем он вернётся в «родную хату» и в бессильной тоске упадёт на койку, он снова оказывается в «сборке» и, зачастую, не на один час.
