За завтраком я вяло ковырялся в миске с сырой кашей и, в конце концов, отодвинул её в сторону. Малыш сидел напротив и приступал уже ко второй порции. Он вернул мою миску назад.
- Ты должен есть! Каша – это медленные углеводы. Хочешь быть сильным, рельефным, мощным и подтягиваться как монстр – ешь всё, что дают. Старайся жевать тщательно, но есть быстро. Через сорок минут после физических нагрузок в организме образуется «углеводное окно». А кормят здесь как раз ими. Так что жуй кашу, а то…
Малыш сжал кулак, который оказался чуть меньше моей головы и, для закрепления материала слегка ткнул меня в скулу.
Возразить мне было нечем. За недостающий сантиметр его бицепса он бы запихал в меня завтрак силой, и мы оба это знали.
После завтрака Малыш развернул на столе большой лист бумаги с подробным планом занятий. Шесть месяцев, три раза в неделю по два часа в день. Я ещё рассматривал незнакомые словосочетания: «французский жим» или «становная тяга», когда Малыш нарочито хрипло произнёс:
- Теперь твой девиз: «No pain – no gain!» или «Нет роста без боли». А название нашей программы – «Кровавый пот».
Я впервые посмотрел на Малыша серьёзно.
- Напомни, ты за что сидишь?- спросил я.
- Забил друга в котлету, - улыбнулся он.
- Насмерть?
- Ещё бы! - расправил плечи Малыш
- За что?
Малыш помолчал, вспоминая то ли настоящую причину, то ли её судебную версию.
- Разочаровался я в нём, - буркнул Малыш.
Спортзал в лагере был такой же, как и сам лагерь: грязный, убогий, но романтичный.
Стараниями энтузиастов помещение в сто квадратов заполнили железяками, шестерёнками, какими-то запчастями от трактора. Всё это называлось: «спортинвентарь ИК-2: гантели и штанги различных весов». На полке хрипел магнитофон. С рекламного плаката мужик без шеи предлагал какое-то средство от геморроя.
Десятка полтора накаченных зеков то и дело подходили к тусклой зеркальной плёнке на стене, вертелись возле неё и угрюмо рассматривали свои рельефные тела. В зеркале они выглядели чуть шире.
За тренерское дело Малыш взялся энергично, не забыв измерить мои параметры. Таблицу будущих достижений он озаглавил: «Я сдох, но сделал!»
«Не маньяк ли?» - думал я.
На первом же занятии я познал сакральную суть слова «позор». Среди посетителей я выделялся особой худобой и сутулостью, жался к стенке и без труда читал мысли окружающих: «Вот обсос!»
Однако они не знали, что я здесь надолго.
Со второго занятия Малыш тащил меня в столовую на себе, а на третье, четвёртое и вплоть до двадцатого он гнал меня в зал пинками. Отмазаться не помогли бы ни паралич, ни кома, ни смерть.
