1. Кто последний, того и съели
К воротам перед столовой мужики стекались неспешно. Разговаривали друг с другом, ждали, широко расставив ноги, аккуратно курили, пряча бычок в ладони.
Ворота открывал местный «козлик», не мужицкое это дело — запирать да отворять. Зек из «козлятника» не спешил, знал, что его недолюбливают, и медлительностью своей мстил. Уже когда ближние к воротам, - самые голодные и нетерпеливые — начинали роптать и обещать набить морду ленивому козлу, ворота открывались, и мужики вдруг из тихой раздольной реки превращались в кипучую горную. Толпа устремлялась к одноэтажной, сбитой из штакетин столовой лагеря и, пихая друг друга плечами в фуфайках, пролазили в тесные двери.
Внутри шла битва.
Алюминиевые миски стояли в широком окне. Их с мойки подавали баландёры — по местным меркам не «козлы», но тоже не особо почитаемый контингент. Мстили баландёры или нет, но тарелок всегда было меньше первой волны голодных зеков. Возле окошка сходились нетерпеливые с наглыми, и в столовой разворачивались эпические столкновения.
Кто-то брал по две-три штуки - для корешей. Тот, кто сходу не пролез вперёд и не схватил себе заветную шлёмку, рычал на тех, кто от окошка протискивался с охапкой мисок.
Счастливчики огрызались и прижимали к себе трофеи, но у некоторых, бывало, отбирали вообще всё.
Время от времени баландёр выносил очередную партию чистой посуды. Её разбирали уже менее активно - самые пронырливые и голодные были в первой волне. Опытные кишкоблуды знали, что сев за стол первыми, былынду из большой кастрюли они наберут себе погуще. Вторая волна зеков ела и остывшее и оставшееся.
Обратно в бараки сытые мужики возвращались так же неспешно, как когда-то сходились к воротам. Впереди ждало дневное построение и спокойное пребывание до самого ужина.
До следующей битвы.
...
2. «Предъява» за картошку
Интригантов в лагере хватало. Идеологи от АУЕ интриги осуждали, но любой бывалый зек, да ещё и приближённый к блатным, постоянно придумывал заумные многоходовки. Одни стремились поставить своего земляка смотрящим за бараком, другие подставляли соседей с новыми телефонами на шмонах, чтобы потом выкупить аппарат у «козлов» за полцены, третьи и вовсе избавлялись от соперников, угоняя неосторожных в петушатник. Цели у всех были разные, но методы схожие.
Ингуш, лет за тридцать, каждый вечер по несколько часов гулял перед бараком. Кому-то казалось, что он просто дышит свежим воздухом, избегая вони немытых тел. Кто-то считал, что ингуш тоскует по воле, где у него осталась многочисленная семья, но только единицы знали, что эта акула прямо сейчас расставляет западню будущей жертве.
