Абигаэл передала Гембала в руки отца, который подхватил его и подбросил, вызвав заливистый смех. Не вытерпела и украдкой коснулась смуглого гладкого плеча Хиджу – на берегу стало людно, другие женщины пришли заместо унесшей нагруженную корзину Булан, что подумают они, видя, как Абигаэл липнет к мужу у всех на виду. Отец и сын посмотрели на нее одинаковыми зелеными глазами, лишь на краткий миг задержав на ней внимание, чтобы тут же вновь вернуться друг к другу. Гембал запищал требовательно: покатай, и Хиджу со смехом закружил его, потом еще раз подбросил.
– Мама! – Петан, при отце волшебным образом превращавшийся из непоседы в прилежного, трудолюбивого мальчика, наполнил корзину рыбой. – Ну что же ты?
С сожалением Абигаэл приняла корзину и понесла в деревню. Ей хотелось быть рядом с Хиджу, не потерять ни мгновения из тех дней, что он проведет на берегу. «Права Булан, – думала она, осторожно ступая по тропе. – Я как собака готова по пятам за ним ходить». Возможно, если бы не приходилось то и дело расставаться, все было бы иначе, но Абигаэл не смела и помыслить о том, чтобы хоть намеком показать Хиджу, как тяжело ей в разлуке.
До самого позднего вечера ей удалось побыть с ним совсем недолго, когда собирала нехитрый обед из того, что было сейчас готово. Лишь несколько вскользь брошенных фраз, скупых прикосновений и пара улыбок – вот все, что ей досталось. Да еще Петан крутился вокруг, настойчиво требуя свою долю внимания, а Гембал раскричался, невовремя проголодавшись.
Она покормила младшего сына. Почистила и засолила привезенную рыбу. Отнесла еды животным. Приготовила ужин. Привела старшего в приличный вид. Украдкой совершила вечернюю молитву – хоть набожной она давно уже не была, но этот ритуал напоминал о далекой родине, о семье, покинутой много-много лет назад, и кроме слов молитвы, крепко-накрепко заученных в детстве, ничего у нее не осталось от той полузабытой жизни. Собрала на стол и, сев вместе со всеми, наконец смогла вдоволь наглядеться на Хиджу. Молча смотрела она, как он с аппетитом, свойственным здоровому молодому мужчине, ест приготовленные ею рис и печеную рыбу. На широкие плечи и грудь, бронзовые в свете огня: загар навсегда впитался в его кожу, и на темном фоне отчетливо виднелась длинная нить шрама. Абигаэл вдруг вспомнила, что так и не спросила за все эти годы, откуда он.
– Почему ты не ешь? – спросил Хиджу, поймав ее взгляд. Его губы изогнулись полумесяцем в ласковой улыбке.
