Опыт ряда европейских стран решительно ничему не научил этих господ: они предпочитают ждать, когда фашисты разнесут в куски их самих. Я воздерживался от полемики даже в частных разговорах: каждое неосторожно сказанное слово рисковало попасть в печать. Не оставалось ничего другого, как пожимать плечами и выжидать. Еще в течение нескольких дней мы карабкались по скалам и ловили рыбу.
Тем временем на Востоке сгущались гораздо более грозные тучи. Оттуда собирались возвестить всему миру, что я работаю над низвержением Советов рука об руку с национал-социалистами. Налет на мои архивы и бешеная травля против меня фашистской печати явились для Москвы совершенно не кстати. Но нельзя же было останавливаться из-за таких пустяков! Наоборот, возможно, что под влиянием норвежских событий там решили даже ускорить инсценировку процесса. Незачем говорить, что советское посольство в Осло не теряло времени даром.
13 августа на /наш островок прилетел из Осло на аэроплане
начальник уголовной полиции Свэн, чтобы допросить меня в
качестве свидетеля по делу о налете фашистов. Столь спешный
допрос был проведен по прямому распоряжению министра
юстиции: уж это одно не предвещало ничего хорошего. Свэн
показал захваченное у меня фашистами и уже опубликованное
норвежской прессой письмо (совершенно невинное по содержа
нию) к одному из друзей в Париже и попросил дать разъясне
ние по поводу моей деятельности в Норвегии. Полицейский чи
новник мотивировал свои вопросы тем, что фашисты в оправ
дание ночного набега ссылаются на преступный характер моей
деятельности. Один из фашистских адвокатов потребовал даже
от государственного прокурора привлечь меня к ответственно
сти за деяния, могущие "вовлечь Норвегию в войну с другими
государствами".
Поведение самого Свэна было вполне корректно: он явно чувствовал неуместный характер вопросов, продиктованных ему сверху. В результате моих подробных показаний он заявил представителям печати, что не находит в моих действиях ничего противного законам или враждебного интересам Норвегии. Можно было снова подумать, что "инцидент исчерпан". На самом деле он только развертывался. Министр юстиции, недавний член Коммунистического Интернационала, нимало не сочувствовал либеральной слабости начальника уголовного розыска. Еще менее оказался склонен к снисходительности премьер Нигордсволъд38. Он горел стремлением доказать твердую руку, -конечно, не против фашистов, учинивших налет на мою квартиру. Фашисты оставались на свободе под защитой демократической конституции.
