Мрачно смотря на храпящего Андрюху, Роман поморщился и, схватив бутыль с водой, вышел на улицу. Свежее морозное утро прочищало мозги, словно он сунул голову в сугроб. Мысли все равно крутились вокруг одной мадам, так что мужчина просто отпустил себя.
Что делать? Поставить все на паузу не получалось, как бы этого он не желал. После его последнего срыва, когда он, словно пес загнал её, как кошку на дерево, и воспользовался ситуацией, прошло не так много времени, но Роману уже стало не хватать её тепла. Последний раз она отказала, закрыв перед ним дверь. Блять, он чуть не выломал её к чертям собачьим! Вот что только делать дальше? Кидаться на неё, словно безумный? Он и так гонялся за Ульяной по своему кабинету! Куда еще ниже падать?
Отхлебнув прохладной водички, мужчина смотрел на вершины деревьев и светлеющее небо. Надо забыть и отпустить. Просто выдохнуть и закрыть этот вопрос раз и навсегда. Какого черта он не мог отказаться от неё? Какого черта он вздрагивал, глядя, как она входит в клинику? Или когда её голос звучал из приемной? Какого черта он злился, когда новый врач подходил к ней ближе, чем дозволено?! И кем дозволено, блять? Он не имел права реагировать, словно она принадлежала ему, но злость клокотала в нем будто дикая субстанция, грозя выплеснуться за борт. Какого черта он вообще творит?!
Закрыв глаза, Роман стал медленно вдыхать и выдыхать. Залезла к нему под кожу и мучает, словно поворачивая его на вертеле, не забывая поджаривать со всех сторон. Поморщившись, мужчина потер грудь в районе сердца, которое в последнее время забыло спокойный ритм и бег. Вечно его зашкаливает рядом с этой рыжей! Зачем она тогда пришла и была такой мягкой и приветливой? Зачем она смотрела на него так призывно? Роман сожалел, что сорвался тогда и еще больше сокрушался, что вообще взял её на работу. Все это, словно граната, когда-нибудь все равно рвануло бы! Он знал это с самого начала!
Решив, что хватит бухать, мужчина вошел обратно в домик и поднял на ноги мужиков. Пока шли сборы и прочие приготовления, друзья названивали супругам и несмело оправдывались за затянувшийся загул. Роман смотрел на них и впервые почувствовал зависть. Как бы мужики не жаловались, но от жен не уходили и после запойных деньков возвращались под каблучки, преданно нося пакеты из магазинов.
А вот его никто не ждал дома. Никто не волновался и не спрашивал, как он себя чувствует. Болит ли у него что-то или как у него настроение. Роману некому было пожаловаться на усталость или сопли. Просто он никому не был нужен. Взглянув на такого же холостяка, как и он, мужчина вдохнул и громко произнес:
