Великий сеятель: Николай Вавилов. Страницы жизни ученого | страница 52
Можно даже подремать в удобном кресле, пока бойкий парикмахер коротко подстригает волосы. Сразу стало не так жарко…
Но тут Вавилов, пожалуй, опять слишком рано дал себе расслабиться, посчитав, будто все опасности позади…
Его подстерегало еще одно приключение — на сей раз, к счастью, не столь опасное.
Разнежившийся путешественник почувствовал, как почему-то резко запахло спиртом. В следующий момент он поспешно вскочил на ноги, схватившись обеими руками за голову…
Голова у него вдруг вспыхнула!
Хорошо, огонь тут же погас. Вавилов стоял посреди парикмахерской, держась за опаленную голову, и, ничего не понимая, озирался вокруг. Что случилось?
А на него с таким же тревожным недоумением смотрели парикмахеры и другие клиенты. Что напугало странного европейца? Разве он не знает, что после стрижки голову обязательно полагается по местным обычаям смазать спиртом, а потом опалить оставшиеся волоски? Это весьма гигиенично.
Сдерживая смех, Николай Иванович подумал, что бесстрашным путешественником, готовым решительно к любым неожиданностям, наверно, стать вообще невозможно — настолько они могут оказаться необычными в каждой стране…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой разбойники пытаются отнять у отважного путешественника бесценные сокровища, добытые в Стране стоячего солнца
В селениях, которые они проходили, их предупреждали, испуганно округлив глаза и понизив голос:
— Дальше идти опасно.
— Там разбойники, господин!
— Очень много бандитов!
Николай Иванович только улыбался. Сколько раз его уже стращали разбойниками. И вот на тебе…
Чтобы успокоить караванщиков, пугавшихся каждого шороха в густых зарослях сорго, тесно обступивших тропу, Вавилов шел впереди.
И вдруг, преграждая им дорогу, из зарослей вышли пятеро весьма зловещего вида. Все с ружьями. У двоих еще кинжалы за поясами. Лица свирепые, хмурые. Смотрят враждебно. Одеты, как и все эфиопы, в белые рубахи и такие же штаны, умилительно похожие на родные российские кальсоны. Но у самого рослого, по всем замашкам — главаря, на курчавой седеющей голове помятый и потрепанный пробковый шлем, заставляющий тревожно задуматься о судьбе его прежнего владельца…
Караван остановился. Они стояли и внимательно рассматривали друг друга. Стало вдруг слышно, как в зарослях неистово трещат цикады.
Николай Иванович заметил, как на лбу главаря выступили крупные капли пота. Значит, боится. Тревожится. Не уверен.
Вавилов потом не мог бы сказать, сколько длилось молчаливое испытание нервов. Казалось, бесконечно. А Николай Иванович не выспался, у него зверски болела голова.
