Такой подход — экологический и эволюционный — был совершенно новым и оригинальным. Идеи и открытия Вавилова подсказывали селекционерам, где именно следует искать формы с нужным иммунитетом, чтобы использовать их для выведения новых стойких сортов. Он взялся за работу с таким увлечением и размахом, что курсы вскоре преобразуют в Саратовский сельскохозяйственный институт, и Николай Иванович становится профессором.
Но не только проблемы иммунитета увлекали его. Открывались новые интереснейшие перспективы и в генетике.
За эти шесть лет Вавилов с учениками, число которых быстро росло (их веселое и шумное общежитие — коммуну метко окрестили «Вавилоном»), тщательно изучили одной лишь мягкой пшеницы тысячу семьсот образцов! Выяснилось, что по шестидесяти с лишним отдельным стойким признакам среди них можно выделить около тысячи различных рас.
За ошеломляющим с первого взгляда и даже кажущимся хаотическим разнообразием растительных форм проступала, угадывалась строгая система. Ее можно и нужно было познать, изучить. Тогда поиски нужных сортов, урожайных и стойких к болезням, можно будет вести наверняка, а не наугад, вслепую.
Разработкой этой системы и занялся Николай Иванович. Его влекут проблемы самые коренные, тянет к широким обобщениям.
Грозным и тяжким выдался тысяча девятьсот двадцатый год.
Зноем дышали заволжские степи. Суховеи сжигали посевы. Надвигался страшный голод. Но, словно делая ему вызов, именно в Саратове собираются на свой очередной съезд селекционеры молодой Советской страны. И главным событием съезда становится доклад профессора Вавилова «О законе гомологических рядов в наследственной изменчивости растений».
Считалось, будто передающиеся по наследству изменения генов — мутации происходят случайно и совершенно беспорядочно. Эта теория не вдохновляла, а, наоборот, обезоруживала селекционеров. Ведь ничего нельзя было предвидеть при таком своеволии природы. Но, изучив множество видов и тысячи разных сортов растений, Вавилов сумел в кажущемся хаосе подметить определенную систему.
Остроумно сказал известный генетик профессор Тимофеев-Рессовский: «Вспоминаю слова Платона: «Лошадь увидеть всякий глупец сумеет, а вот увидеть лошадиность — талант, который дается немногим». Вавилов умел видеть «лошадиность», умел находить общее среди разрозненных и, казалось бы, несвязанных явлений природы».
Вот где понадобилась и блистательно проявилась широта кругозора, присущая ему с молодости! Он показал, что в одинаковых природных условиях наследственные изменения родственных растений происходят не беспорядочно, а закономерно.
