Не дожидаясь, когда он опомнится и поднимет шум, девушки вскочили на ноги и опрометью бросились вдоль городской улицы. Их надеждам на то, что они смешаются с толпой, не суждено было сбыться, так как по дороге плелась лишь одинокая повозка, последняя прошедшая досмотр. У городских ворот поднялась суета, и послышались крики.
Девушки быстро мчались мимо домов, скрываясь от погони, которая тут же была организована стражей. Видимо они догадались, что их провели с помощью шапки-невидимки. За спиной девушек слышались тяжелые шаги преследователей и громкая изысканная брань. Казалось, что их вот-вот настигнут.
Как всегда бывает в такие моменты, Элизабет подумала, что сапоги, мирно лежащие в сумке, совсем бы ей не повредили. Идея была хорошая, но слишком запоздавшая. Кто же мог предположить, что улица будет настолько безлюдной, что можно будет воспользоваться чудесными сапогами, не боясь сбить с ног кого-нибудь.
От быстрого бега девушки сильно запыхались и дышали как два локомотива, тянущих тяжелый состав в гору. Редкие прохожие удивленно оглядывались на их громкое дыхание, не понимая в чем дело, но стражники, мчащиеся следом, вносили ясность. Толпа бегущих с копьями охранников, грязно ругаясь, кричала:
— Держи беглецов! Они в шапке-невидимке!
Один из честных горожан, услышав частое дыхание пробегавших с топотом мимо него девушек, резким движением ухватился за ускользающую невидимую материю. Тамрэта забилась в крепкой хватке прохожего, умоляя отпустить. Ответом ей был грубый хохот поймавшего её мужика и его громкий крик:
— Я держу беглянку!
Стражники приближались с угрожающей быстротой. Элизабет, видя, что они попали в беду, изо всех сил вонзила зубы по самые десны в руку незнакомца. Дикий вопль и обильный поток крови заставили незнакомца ослабить хватку. Однако злость прибавила ему силы, и он здоровой рукой крепко ухватил Тамрэту за руку.
— Беги, — только и успела сказать Тамрэта, нечеловеческим усилием разрывая веревку, связывающую её с Элизабет.
В ту же секунду на глазах изумленных прохожих и преследователей, из пустоты возникло хрупкое девичье тело в розовой накидке. Держащий её горожанин, забыв о боли, присвистнул:
— Лакомый мне попался кусочек. Только очень зубастый и проворный.
Его слова заглушили удаляющиеся шаги Элизабет…
Притаившись у стены дома Элизабет, с трудом переводя дыхание, видела, как стражники окружили её подругу и, смеясь и улюлюкая, потащили её обратно к воротам. Девушка покорно последовала за ними, не пытаясь сопротивляться. Да и к чему это? Силы были, явно, не равны. Вскоре вся эта церемония с довольными воплями скрылась за углом.
