Дядя утирает рот платком, а затем говорит:
– Твоя бабушка попросила меня найти тебе работу. Раз уж мистер Ч. помер.
Негромкий голос гулко звучит в пустой комнате.
– Правда? – я сдираю зубами очередной слой с луковицы.
– Хочет устроить тебя золотарём.
– Что? – Я роняю луковицу, и она катится по полу. – Золотарём?
– Угу. – Он старательно избегает моего взгляда. – Вот так уж.
– Она не может… Мама не может… ну правда же?
Дядя внимательно изучает свою луковицу, будто перед ним какая-то диковина.
Золотари занимаются тем, что чистят уборные. Они разъезжают по городу на вонючих телегах, в основном по ночам, источая зловоние, выплёскивая на мостовую содержимое сточных ям и уборных из частных домов. Чистить выгребные ямы им дозволяется только по ночам, чтобы днём вонь не разносилась по городу, но слухи о полумёртвых белолицых безумцах были источниками моих детских кошмаров. Бабушка не один месяц уверяла меня, что золотарь живёт у подножия лестницы и съест меня, если я посмею спуститься вечером и мешать маме. Я верил ей, пока Полли не убедила меня, что это чепуха. Мне тогда было лет семь.
– Золотарём?
Дядя кивает.
Золотари даже не живут в городах, они живут у отстойников.
Я сижу, уставившись в стену.
– Не серчай. – Дядя поднимается, и его солидный живот закрывает свет из окна. – Но тебе придётся стать золотарём, если не найдёшь другой работы до Нового года.
– Неужели нельзя подождать до лета? К тому времени я точно что-нибудь подыщу.
Он снимает паутину со ставней.
– Так решили твоя мать и бабушка. Говорить тут не о чем. – Он вздыхает, будто реальная жизнь здорово его утомляет. – Ладно уж, поднимайся. Этот мерзкий дом сам себя не отчистит. – Дядя отправляется вниз, чтобы принести ещё воды.
Я продолжаю драить дом, одновременно обдумывая, как бы мне отвертеться от работы золотарём. Должны же быть на свете и другие мистеры Чэни. Другие люди, верящие в силу науки. Другие люди, которым не помешает шустрый мальчик на подхвате. И пока я думаю обо всём этом, я заглядываю под каждую полку, под каждую оторванную половицу, разыскивая чертежи.
Когда я наконец добираюсь до кухни мистера Чэня, на улице совсем темнеет. Дядя вытаскивает из дома весь собранный нами мусор и сваливает его в повозку перед крыльцом. В ней оказывается всё, даже бутылки из погреба. Я бросаю взгляд вверх. Ни единого следа купоросного масла, но электрический ящик всё ещё на месте, на самой верхней полке. Я вытаскиваю табурет из повозки и начинаю медленно стаскивать будущее сердце птицы вниз.
