Смирение в той или иной мере свойственно всем подвижникам. Если его нет, то нет и подвига, а значит — и самого подвижника.
Патерик свидетельствует, что «отличительной чертой отца Иова» († 1946) и было именно смирение — он, получивший дар слез и пользовавшийся большим духовным авторитетом, «искренне до самой кончины считал себя хуже всех и ниже всех... и всегда просил у Господа даровать ему покаяние» (597).
Иеродиакон Серапион († l859) по своему глубокому смирению считал себя недостойным даже монашества, а тем более — священного сана. Но, приняв из послушания сан иеродиакона, решительно отказался по той же причине от иеромонашества. «Необыкновенно кроткий, тихий, как Ангел Божий, отец Серапион с принятием иеродиаконства ещё более стал ревновать об угождении Богу» (176).
Архимандрит Макарий († l847), известный основатель Алтайской Духовной Миссии, сознавал свои немощи и спрашивал себя: «Не нужно ли основательнее воспитать самого себя, прежде чем приносить духовную пользу другому?» — Не принесёт пользы изучение наук, если душа не знает «доброй и богоугодной жизни» (149).
К глинским подвижникам можно применить изречение преподобного Марка Подвижника: «Видел я простецов, делом смирившихся, и стали они мудрее мудрецов» (465).
Характерно для подвижников и целомудрие.
Упоминавшийся выше иеродиакон Серапион, имевший глубокое смирение, строго оберегал своё девство, которое и «сохранил до смерти» (176). А об иеромонахе Евграфе († l848), наряду с другими подвижниками, сказано: «Во всём строгое воздержание, постоянный пост, малопитание, жесткое ложе и тому подобное, служили им к умерщвлению в себе греховного человека с его страстьми и похотьми и к постоянному держанию себя на высоте великим подвигом достигнутых добродетелей» (161).
Один из важнейших обетов инока — нестяжание. Нарушение этого обета равно отрицанию самого монашества. Потому в Глинском патерике говорится и о сем.
О монахе Димитрии († l891) Патерик свидетельствует, что сей инок явил пример «иноческого нестяжания» — не имел даже запасной пары белья — «когда стирал своё белье, то оставался в одном подряснике» (403).
Монах Александр († l869) за свою бескорыстность, за безразличие ко всем материальным благам получил даже название Нестяжатель. «В келлии отец Александр продолжал быть внимательным к себе: любил читать книги, говорил всё Божественное, о телесном ни слова, точно Ангел во плоти. Так говорил про него один почтенный глинский старец, лично его знавший» (315).
