С доверием неразрывно стояло открытие старцу помыслов. «Настоятель Филарет ввел в Глинском монастыре, по примеру Софрониевой пустыни, старчество с ежедневным исповеданием помыслов своему старцу» (57). И иноки Глинской пустыни, действительно, ежедневно открывали «духовнику всякую свою мысль» (571).
Требовалось всё делать лишь по благословению старца (571). В Глинской пустыни хорошо помнили размышление преподобного аввы Дорофея (VI-VII вв.): «Не знаю другого падения монаху, кроме того, когда он верит своему сердцу. Некоторые говорят, от того или от другого падает человек, а я, как уже сказал, не знаю другого падения, кроме сего, когда человек последует самому себе» (93). Знали также и предупреждение преподобного Иоанна Кассиана († 435): «Ничем другим диавол не ведет инока к погибели, как внушает ему не слушаться отеческих советов и следовать своему мнению и своей воле» (93). Исходя из этих и им подобных святоотеческих указаний, глинские старцы указывали: «Самоволие — причина нашего охлаждения и нашей погибели. Душа самовольника мятется, скорбит и не знает куда идет. Скорбит от сознания тщетности своего труда без послушания там, где должно быть полное повиновение и отсечение своей воли. Мятется от укоров совести, ожидая будущей ответственности и за всякое слово и дело. И хорошо еще, если сознает, может быть, исправится; несознание при живом теле есть смерть души» (103). И поэтому без благословения не полагалось ни принимать решения (298), ни что-либо делать. «Опытный духовный наставник... никому не дозволял уклоняться в своеволие и всеми средствами поддерживал установившийся в обители порядок: ничего не делать без благословения старцев» (32).
О тех, кто доверяется определенному — одному старцу (258), открывает ему помыслы, всё делает по его благословению Священное Писание говорит: «Спасение есть во мнозе совете. Не говорит «в совете многих», чтобы с каждым советоваться, потому должно советоваться обо всём с одним (старцем или духовником) и не так, чтобы одно говорить, а о другом молчать, но обо всем советоваться; такому есть верное спасение во мнозе совете» (92).
Выходили посетители из кельи старца неузнаваемыми — не с тем устроением, с каким вошли.
Старец стяжал у Бога величайшую нравственную силу утешать людей, поддерживать их в несении жизненного креста. Об отце Иоанне (Маслове) сказано: «Умел утирать любые слезы, утешать во всяких невзгодах; от него передавалась благодать мира и глубокого успокоения. Он обладал редким даром духовно воскрешать людей после нравственного омерщвления» (729).
