Но Ковалев быстро схватил плававшую под ногами щепку и забил ею отверстие.
— Стой, хлопцы! — кричал Ковалев. — Не руби!
Дмитрий вырвал из его рук топор. Ковалев знал, что Дмитрий сейчас ударит, и поймал его за руку.
— Стой! Ударишь — пропали все!
— Рубай! — кричал боцман.
— Нет! — Воздух уйдет! — выкрикивал Ковалев, удерживая руку Дмитрия. — Вода снизу через люк напирает… ее воздух сюда не пускает… Дыра будет… потонем как мыши… сюда вода зайдет.
Все замолчали.
— Вот! — Ковалев выдернул на время щепку из отверстия и, поймав в темноте чью-то руку, поднес ее к дырке.
— Верно! — сказал голос боцмана.
— Все одно, рубай! — кричал Христо.
— Хлопцы, — сказал Ковалев, и все почувствовали, что он что-то важное скажет, и замолкли, — сейчас на воле будем. Вот он, люк, я ногой нащупал. Давай, веревку, я поднырну, а вы по веревке за мной.
Христо торопливо стал совать ему в руку конец веревки. Ковалев сорвал с себя мокрую одежду, быстро сделал на конце веревки петлю, надел ее через плечо и исчез под водой. Бьет проклятая веревка по ногам, мешает плыть: обо что-то острое ткнулся Григорий головой, помутилось на минуту в мозгу, но он все гребет руками. Вот он, борт, — Ковалев стукнулся в него теменем. Не хватает воздуху — хоть водой дохни. А там, внизу, чуть светлей: это пробивается лунный свет через воду. Сбросить бы петлю — вмиг на воле. Но Ковалев изо всей силы дернул веревку к себе и нырнул под борт. Вот уж на той стороне. Оттолкнулся из последних сил ногами от борта — грудь рвется, горло сжимает, вот-вот дохнет водой.
— Ну, на воле! Вот дохнул-то! — огляделся Ковалев. Уж поднявшаяся луна ярко освещала спокойное море. Легкий ветер тянул к берегу. Как брюхо огромного чудовища, чернело дно опрокинутого корабля. Обломки мачт и реи с парусами плавали тут же на оборванных снастях.
Ковалев подплыл к рее и закрепил на ней свою петлю. Держался за рею и только дышал. Он сейчас ни о чем не думал, а глотал воздух, цену которому узнал только теперь.
Странно было думать, глядя на огромный опрокинутый корпус судна, что там внутри копошатся и рвутся на волю живые люди.
Через несколько секунд показалась на поверхности воды голова Христо, а за ним вынырнули остальные.
Шлюпка, полная воды, но целая плавала неподалеку, запутавшись в снастях.
Матросы подплыли к ней.
Ковалев направился на обломке реи к корме, откуда раздавались глухие удары.
— Рубят, ей-богу, рубят! — крикнул Ковалев.
Матросы как попало отливали воду из шлюпки и не слушали.
