Но стоило вспомнить о Жене, как он вновь ожил — в самое неподходящее время.
Когда мы спускались по трапу на берег, я увидел ее в толпе. Но она определено не хотела со мной общаться и сделала все, чтобы не столкнуться. Буквально бежала сломя голову. Взяла первое попавшееся такси и скрылась из виду.
Все, что у меня осталось, так это ее трусики.
Которые я и вознамерился вернуть, как истинный джентльмен. Не думаю, что они были последними в ее гардеробе, но больше мой незапланированный поход в гости объяснить было нечем.
— Люда, будь добра пришли мне на личный мейл домашние адреса всех наших сотрудников, — приказал я на следующее же утро.
Вообще-то этот день был выходным, как и последующие, но ждать нового года я не мог. Потому разбудил секретаршу очень рано и заставил тащиться в офис. Она долго не могла взять в толк, чего от нее вообще хотят, видимо, все еще пребывая в послекорпоративной нирване. Но стоило пообещать хорошую премию, как все наладилось.
— А зачем вам адреса, Дмитрий Николаевич? — залебезила Люда.
— Зачем-зачем…— недовольно пробубнил я, ища подходящее оправдание. — Рождественские открытки хочу всем послать. Могу себе позволить? Могу… Вот и отправлюсь. Точнее отправлю.
Глава 6. Дмитрий
Я, конечно, видывал много трущоб в своей жизни, но и предположить не мог, что главный бухгалтер известнейшего холдинга проживает в такой дыре. Пришлось дважды сверить адрес — но нет, не ошибка. Улица та, дом тоже, и эти обшарпанные стены с глубокими трещинами — те самые, что прячут в своем разваливающемся нутре Евгению Ивановну. Женечку.
И на кой хрен здесь нужен домофон, если дверь легко вышибить ударом ноги? Судя по вмятинам и металлической заплате, такое случалось уже не раз.
— Вам кого, дядя? — спросил меня бомжеватого вида мужичок, куривший самокрутку на лавочке.
— Был бы твоим дядей, застрелился, — признался я. — А раз уж родственных связей мы не имеем, то давай обойдемся без вопросов и сделаем вид, что друг друга не замечаем. И вот еще что: за тачкой присмотри.
Мужичок хмыкнул и свободным от синяка глазом покосился на «Бэху». Тачка смотрелась белой вороной в сером мраке улицы. Из-за ближайшего угла за ней уже наблюдали пацаны лет по пятнадцать, сверкая глазами и пуская слюни. Подойти, правда, не решались. Пока.
— И что мне за это будет? — хамовато уточнил «дядя».
— Ничего! — объявил я, улыбнувшись той улыбкой, что знакомые обзывали акульей. Вкупе с высоким ростом и моей неслабой комплекцией выходило всегда убедительно. — А вот если я выйду, а машины нет или она вскрыта — найду и домой поеду на том, кто это сделал. Верхом.
