Мы же не дикари, чтобы опуститься до подобного! Но, кратковременно выплеснув чувства, я смогла всё же прийти в себя, и мне стало совершенно ясно, что этот чурбан стоит здесь не по своей прихоти, а скорее всего, приставлен к Лэнсу
— Там мой брат, — сказала я более сдержанным тоном. — Я приехала сюда из столицы, что увидеть его, едва узнала, что случилось. Не знаю, зачем ты здесь, но тебе лучше меня пропустить.
В голове уже прокручивался примерный план действий, как лучше избавиться от возникшего препятствия: как и куда ударить, чтобы временно вывести незнакомца из строя. Главное, первой завладеть мечом, прежде чем воин решит им воспользоваться. В честном бою то и без оружия в его руках я вряд ли смогу что-либо с ним поделать, всё-таки, мужчина был выше меня на полторы головы и куда шире в плечах, а пользоваться духовной силой, наверняка, мог даже лучше меня. Но, скорее всего, его глаза окажутся так же уязвимы перед песком, как и любые другие. Да, горсть песка в глаза, затем удар в пах, и выхвачу у него меч, когда он согнется. А там уж накрепко закрою за собой дверь на засов, едва попаду в дом, и будь что будет.
Но, вопреки всем моим опасениям, прибегать к подобным действиям мне не пришлось.
— Я слышал, что у него есть сестра. — Кивнул словно сам себе воин. — Сразу бы так и сказала, а не хамила незнакомым людям. Пошли, пусть парень сам на тебя взглянет. Только… без глупостей, — он с подозрением перехватил направленный на него кровожадный взгляд, и я поспешно опустила глаза.
Заросший кустарником дворик от изгороди до крыльца был всего два на два метра, дальше начинался наш приземистый небольшой дом, состоящий всего из трёх комнаток. За ним уже не было никакой изгороди или забора — только поляна, а потом сразу Шепчущий лес.
Я преодолела две ступеньки крыльца и с оторопью наблюдала, как мужчина достаёт связку ключей и открывает дверь. Они, что, держат Лэнса взаперти?..
Я влетела внутрь, едва не задевая плечом охранника брата, попала на скромную кухню с большим старым столом, совмещенную с гостиной, о чем тут говорили разве накиданные на полу подушки для гостей, и устремилась к родительской спальне, которую перед моим уходом занял Лэнс.
Особый запах нашего дома тут же забередил душу. Нагретое дерево, подсыхающие полевые цветы, остывшие угли из очага — всё сплеталось в одно, такое близкое, такое родное. Но к этому примешивалось что-то инородное. Затхлое, больное.
Уже глотая подступавшие слёзы, я распахнула дверь.
