Вторым по величине строением здесь был длинный громоздкий одноэтажный дом с двухскатной крышей, нарекаемый Палатой Единств, где за длинным каменным столом с очагом посередине наши старосты и мой дядюшка вели дискуссии и вершили правосудие. Крайне редко какое местное преступление выходило за рамки этого суда и достигало королевской судебной системы.
Власти в наши дела, как правило, старались не лезть. Для большинства столичных жителей мы были странной диковинкой, которой корона милостиво позволяет существовать в своей самобытности на самой окраине. Но все местные твердо знали, — нас не трогали, потому что наше присутствие здесь действительно являлось необходимым.
Только кланы говорящих с духами, подобные нашему, были способны поддерживать мир между человеком и существами иного толка на этих землях. И мы воспринимали нашу относительную независимость как само собой разумеющуюся вещь, ведь мы платили за неё порой даже слишком высокую плату.
Маршрутка чуть ускорилась, всё сильнее дребезжа, когда дорога пошла по наклону вниз. Нас резко тряхнуло, и я лихорадочно вцепилась одной рукой в ручку на головой, а другой в свою сумку, которая всё пыталась соскользнуть с колен и улететь в угол.
Сильный рывок, и, наконец, мы встали. Без тарахтения мотора и скрежета кузова показалось, что на краткие мгновения повисла невероятная тишина, которую, впрочем, тут же заполнил легкий гул, где сливались в одно целое множество звуков, будь то голоса, скрипы или хлопанье стиранного белья на ветру.
Я вышла из машины самой последней, пропустив перед собой всех остальных пассажиров. Треснувшая подножка жалобно скрипнула у меня под ногой, когда я на неё ступила. Дух отчего-то резко перехватило, словно я окунулась в холодную воду.
Здесь всё было так же, как и четыре года назад, как будто я уехала только вчера.
Сохнувшие рыбацкие сети висели на низкой изгороди, большие плетёные корзинки с бельём несли в руках переговаривающиеся женщины. На их шеях висели красивые бирюзовые бусы с искусно вырезанными на них защитными рунами от мелкого зловредного духа. Двое детишек беспардонно таскали за уши огромного серого волкособа с массивным кожаным ошейником, который только недовольно фыркал и водил мордой.
В селении кипела своя, особая жизнь, которая после нескольких лет в столице теперь казалась совершенно иным миром, словно я, наконец, очнулась от какого-то чуждого мне сна.
Я с наслаждением глубоко втянула воздух и почувствовала чуть пряный запах вкуснейшей мясной похлёбки, вроде той, которую когда-то готовила моя мама. Затем сделала несколько шагов, уже издалека видя хорошо знакомых мне, пока не замечавших меня. Почти всех здесь я если и не знала по имени, то видела в лицо.
