Второй момент: Спиноза добивается значительного прогресса. Вместо того чтобы мыслить однозначное бытие как нейтральное или безразличное, он превращает его в объект чистого утверждения. Однозначное бытие совпадает с субстанцией — уникальной, универсальной и бесконечной: оно полагается как Deus sive Na-tura*. Борьба, которую Спиноза ведет против Декарта, не лишена связи с той, что вел Дунс Скот против Св. Фомы. Спиноза организует превосходное разделение субстанции, атрибутов и модусов, противостоящее картезианской теории субстанций, целиком проникнутой аналогией картезианской концепции различений, в которой тесно переплетены онтологическое, формальное и численное (субстанция, качество и количество). С первых страниц Этики он подчеркивает, что реальные различия никогда не бывают численными, а только формальными, то есть качественными или сущностными (сущностные атрибуты единой субстанции); и наоборот — численные различения никогда не бывают реальными, а только модальными (внутренне присущие модусы единой субстанции и ее атрибутов). Атрибуты действительно ведут себя как качественно разные смыслы, относящиеся к субстанции как к одному и тому же означаемому; в свою очередь, эта субстанция ведет себя как онтологически единый смысл по отношению к выражающим ее модусам, которые являются в ней как бы индивидуирую-щими факторами или внутренними интенсивными уровнями. Отсюда вытекает определение модуса как уровня силы и единственное “обязательство” модуса, состоящее в том, чтобы развернуть всю свою силу или бытие в самом пределе. Тогда атрибуты являются совершенно общими для субстанции и модусов, хотя у субстанции и модусов не одна и та же сущность; само бытие говорит о себе в одном и том же смысле как о субстанции и модусах, хотя модусы и субстанции и не несут одного и того же смысла, или же не обладают этим бытием одинаковым способом (in se и in alio*). Всякая иерархия, всякое превосходство отрицается, несмотря на то, что субстанция равно означена всеми атрибутами, соответственно их сущности, и равно выражена всеми модусами, соответственно уровню их силы. Со Спинозой однозначное бытие перестает быть нейтрализованным и становится выразительным, становится истинно выразительным утвердительным предположением.
определяется как “повторение”. Мыслить одинаково исходя из различного — вот в чем состоит повторение в вечном возвращении. Но эта мысль вовсе не является теоретическим представлением: она практически осуществляет отбор различий по их способности производить, то есть возвращать или переносить испытание вечного возвращения. Избирательный характер вечного возвращения ясно виден в идее Ницше: возвращается не Все, не Одинаковое или предшествующее тождество вообще. Это тем более не малое или большое как части целого или элементы одинакового. Возвращаются только крайние формы — те, большие или малые, которые предельно разворачиваются и исчерпывают власть до конца, трансформируясь и переходя друг в друга. Возвращается только то, что чрезвычайно, чрезмерно, то, что переходит в другое и становится тождественным. В силу этого вечное возвращение говорит о себе только как о театральном мире метаморфоз и масок Воли к власти, чистых интенсивностях этой Воли как подвижных индивидуирующих факторах, которые уже не позволяют удержать себя в искусственных границах того или иного индивида, того или иного Я. Вечное возвращение, возврат выражает общее бытие всех метаморфоз, меру и общее бытие всего чрезвычайного, всех осуществленных уровней власти. Это бытие—равенство всего неравного, сумевшего полностью реализовать свое неравенство. Все чрезвычайное, становящееся одинаковым, сообщается в равном и общем Бытии, определяющем их возвращение. Поэтому сверхчеловек определен высшей формой всего, что “есть”. Следует догадаться, что Ницше называет благородным: для этого он заимствует язык физики энергий, он называет благородной энергию, способную трансформироваться. Когда Ницше говорит, что hybris — истинная проблема всего герак-литовского, или что иерархия — проблема свободных умов, он хочет сказать только одно: в hybris каждый находит бытие, которое дает ему возможность вернуться, а также тот вид завершенной анархии, той опрокинутой иерархии, которая для обеспечения отбора различия начинает с подчинения тождественного различному
