— Два с половиной!
Дыхание моментально сбивается, застревая в горле вязким комком и я, стараясь не шуметь, уже бегу вверх по лестнице. Дверь в кабинет Образцова распахнута до упора и мне прекрасно слышно весь разговор.
Пульс учащается, когда я слышу всхлипывания Лады, но понимаю, что пока ничем не могу ей помочь, ведь моя работа телохранителем — всего лишь легенда. Красивая сказка для поддержания образа.
Не более.
— Даю тебе пять секунд…
Эта фраза заставляет меня встрепенуться.
Глаза хаотично елозят по стенам, увешанным картинами итальянских мастеров, пока не останавливаются на каком-то весле, стоящем на гранитовой подставке в углу коридора.
«Весло частной гондолы. Красное дерево. Девятнадцатый век».
Отлично! Наверное, необычайно крепкая штука, раз сумела не рассыпаться в прах за такой промежуток времени, поплавав по всем каналам Венеции!
Из комнаты доносится глухой удар, и всхлипывание Лады, я понимаю, что не могу больше мешкать.
С азартом срываю весло со стенда, врываясь в кабинет Эдуарда Олеговича. Ублюдок в чёрной маске разворачивается ко мне, по-прежнему не выпуская пистолет из рук, но я уже с силой опускаю весло ему на голову. Он пятится, наталкиваясь спиной на письменный стол.
В воздух вздымается вихрь каких-то документов, и это даёт мне несколько секунд форы. Выстрелы раздаются чуть позже, хаотично разлетаясь по стенам кабинета обжигающей дробью, но мне уже всё равно.
Сжав безжизненное тело Лады в своих объятиях, я спешно покидаю особняк, моля только об одном — чтобы она была жива.
Лада
Автомобиль замирает на стоянке возле многоэтажек, и я осторожно потираю лоб, вглядываясь в свет ночного фонаря, который тускло освещает какой-то двор в спальном районе города.
Осторожно сажусь на сидении, охая от внезапно нахлынувшего чувства тошноты. Зажимаю рот рукой, пытаясь восстановить нормальное дыхание. Тёмная тень показывается из-за подворотни, и я испуганно вжимаюсь в сидение. Поднимаю глаза, полные животного страха, на Кирилла, но он с невозмутимым видом открывает дверцу машины.
— Идём?
— Куда мы приехали?
— Я же тебе говорил, в безопасное место.
На чётко очерченных губах начинает играть ободряющая ехидная ухмылка, и я невольно завожусь, сцепливая пальцы в кулаки:
— Что это за место такое? Ты можешь рассказать, наконец?
— Конечно, ты только не нервничай.
Мужчина быстро выставляет руки вперёд, как бы отгораживаясь от меня. Шутливо грозит пальцем, потирая подбородок с трёхдневной щетиной:
