Напряжение и неловкость мгновенно вернулись. Отец Рихарда поднял на него вопросительный взгляд. Миссис Монс сделала нервный глоток чая, а Вита уставилась на предмет, о котором так внезапно зашла речь. Хоть у кого-то оказалось достаточно смелости поинтересоваться кольцом вслух. Попаданка на это так и не решилась.
— Какая резкая смена темы… — усмехнулся профессор.
— Я долго думал, как плавно перейти к этому вопросу, — его отец не растерялся. Он не собирался сворачивать с намеченного курса. — Но пришел к выводу, что плавный переход не получится ни при каких обстоятельствах. А вопрос важный. И очень сильно меня волнует. Как и мою жену. И, возможно, твою юную гостью.
Он переключил взгляд на Виту. Вита опустила глаза в пол. Монс-старший был чертовски прав, но сообщать ему об этом девушка не собиралась. Теперь у Рихарда не оставалось шансов открутиться. Он поставил свою чашку на стол, оглядел присутствующих и зажмурился.
— Так… — сказал он, открывая глаза. — Я уже начал думать, что сегодня день пройдет хорошо, но я и тут все-таки влип.
— Так что скажешь? — отец Рихарда не собирался сдаваться. Упорства ему было не занимать. Что же, понимание того, что происходит в жизни сына, было его законным правом.
Вита поглядывала на профессора, но присоединяться к допросу не собиралась. Давления хватало и без нее. Какая все-таки удача, что родители Монса пришли в гости. Кто знает, сколько бы еще времени попаданка продержалась без ответа на волнующий ее вопрос о кольце на пальце мужчины.
— Это сложно объяснить… — протянул Рихард. Он покусывал губы. Очевидно, нервничал.
— Все равно попытайся, — сказал Монс-старший и медленно откинулся назад, чтобы слушать было удобнее.
— Я защищаю людей от себя…
После того, как Монс выдал это тихо, но уверенно, на него с удивлением уставились все остальные присутствующие.
— Ты был прав, — задумчиво произнес отец, первый отошедший от шока. — Объяснить будет непросто, но мы в тебя верим.
Рихард вздохнул.
— После всего произошедшего, — заговорил он. Голос его звучал обреченно. — Мне сложно себе представить, что люди думают обо мне. Студенты стараются быть со мной вежливыми, но я знаю, что они опасаются меня… Коллеги улыбаются мне, говорят, что ни в чем меня не подозревают, пытаются поддержать.
— Может, они делают это искренне, — перебила его мама.
— Может, — согласился Рихард. — Думаю, кто-то действительно искренен в своих действиях относительно меня. Но, тем не менее, это не отменяет того, кто я, и с кем я был рядом многие годы. Педагогический опыт должен был помочь мне продвинуться вперед в вопросах психологии, но этого не случилось. Я пропустил все, что происходило у меня под носом. Пропустил, не предотвратил… Я опасен для общества. Это кольцо — способ напомнить людям о том, что я — тот самый человек, чья жена собиралась истреблять попаданцев. Я не могу напоминать об этом сам при каждом разговоре. А кольцо может. Молчаливо, но доходчиво.
