Я спорить не стала – послушно покинула кухню и направилась на второй этаж нашего небольшого, уютного дома. Там находилась моя крохотная комнатушка с тусклой лампой и скошенным потолком. Зато окно было большим, почти до пола, и за ним открывался невероятный вид на промышленный район с его полосатыми трубами, кранами и ажурными опорами линий электропередачи.
Закутавшись в старенький шерстяной плед, я подтянула к груди колени и задержала дыхание. В тихие ночи этот прием помогал услышать голоса, доносящиеся с первого этажа, но на этот раз не получилось. До меня доносился лишь едва различимый гул, похожий на шум прибоя. О чем они там говорят? Мысль в голову пришла одна – инициация. Повезет же скоро Лее, станет полноценной ведьмой, способной уверенно и мощно управляться со стихиями. А я…
А что я! Я даже со стихией своей еще не познакомилась. Не представляю – какова она. Думаю, не вода. И не огонь. С ними обычно все предельно понятно. Те, кому должна покориться вода, – синеокие, бледнокожие. Даже волосы их отдают синевой. Огненная стихия, напротив, любит рыжих. Золотистых, сияющих, с веснушками, с пламенной зеленью в глазах. Подкормленный медью огонь любит зеленый цвет… Так что у Леи все, как говорится, на лице написано – черные волосы «водницы», зеленые глаза на веснушчатом лице. Несовместимо, как огонь и вода. А вот у воздуха и земли телесные метки не такие выразительные. Говорят, «воздушницы» обычно смуглы, светловолосы и светлооки. Земля красит своих в сочные фруктовые цвета, поэтому они всегда румяны, и кожа их цветом своим подобна персику, либо липовому меду, глаза их тоже часто по-лиственному зелены, а иногда баклажанно-сини.
Я же по внешности не подходила ни к одному типажу. Глаза мои и кожа были совершенно обычными. Радужки имели невнятный темно-серый цвет. Кожа была не румяна, не смугла, не фарфорово-бела. Она была обычной, городской, с усталой синевой под глазами и привычным для мегаполиса налетом уличной пыльной серости. Мои волосы были красны не тепло-рыжим, а каким-то холодным, морозным оттенком. Мой дар так еще и не проклюнулся, но все же он был – я знала! – совершенно точно жил где-то внутри. Дремал.
О чем же все-таки они там внизу говорят?
Внизу было тихо-тихо. Я стала думать о том, что тоже хочу узнать, что такое инициация. А еще узнать, с какой стихией связан мой магический дар. Наверное, стоило спросить у миссис Лоуренс, хотя в этом заключался немалый риск. Опасный вопрос. Озвучишь и получишь… Мне кажется, мачеха вообще не хочет видеть во мне ведьму. Она против моего дара. Или все же спросить?
