От этих слов стало совсем не по себе. А что если где-то прячутся вражеские снайперы? А если нас собьют? Ой, мамочки!
Глава 28
Как ни странно, долетели мы вполне нормально, без всяких происшествий. Волновалась и боялась я не так уж сильно, в основном благодаря тому, что беспокоилась как Ричард перенесет дорогу. Да и в целом рядом с ним как-то спокойнее.
После того случая, когда мы с отцом чуть не разбились на его вертолете, я отказывалась пользоваться этим летающим гробом. В принципе, я и так летать не очень люблю, но самолеты еще кое-как пережить могу, в отличие от этой тарахтящей на все лады и трясущейся машинерии.
– Ну вот, а ты боялась, – улыбнулся принц, когда мы приземлились.
Интересно, у кого из нас лицо зеленее? В последние минуты полета мужчина стал выглядеть хуже, подозреваю, что от тряски опять открылась рана или обезболивающее стало отходить.
К нам тут же подбежали люди, стали помогать выйти сначала доктору и Ричарду, потому уже мне. Как ни странно, среди встречающих был Вильям.
– Ты как? – Он обнял меня за плечи и поцеловал в висок. Необычная для него ласка. Но мне не хотелось почему-то, чтобы он это делал. Мягко вывернулась из хватки.
– Я не пострадала, спасибо Ричарду.
– Ты босая, – приподнял брови мой муж.
– Ну да, мы когда под пулями бежали к ратуше, я скинула туфли.
– Теперь весь мир увидит, как ты скачешь босяком.
– Тебя только это волнует?! – резко развернулась, уперев в Вильма гневный взгляд. Я старалась, правда, старалась говорить спокойнее, но сегодня этот забег мог закончиться моей простреленной головой, а он тут про какие-то туфли!
– Эмма, перестань, на нас люди смотрят, – прошептал муж. – И вообще, я же пошутил.
– Не знала, что у тебя вообще нет ни чувства юмора, ни такта, – прошипела я уже тише. – И еще, после того, что сегодня произошло, меня очень мало волнует, кто и как на меня смотрит. Я надеюсь, это понятно?
Мой голос был почти спокойным, ровным, только под конец я опять сорвалась на шипение. Наверное, это первый раз, когда я отчитала Вильяма, как взрослый человек, а не устроила банальную истерику. Что ж, пусть привыкает ко мне такой.
– Эмма, я понимаю, ты переволновалась…
– Я не переволновалась, – отрезала я, и это, как ни странно, было правдой. Видимо, шок еще не прошел, но эмоции не торопились меня захлестывать. Я вообще чувствовала себя как какой-то монолит, камень, после того, как доктор еще в ратуше меня одернула. – Вильям, твой брат, серьезно пострадал, спасая меня. Если тебя это совсем не волнует, то я сама прослежу, чтобы ему оказали всю необходимую помощь.
