А Николаю Григорьевичу было тогда - что ж? - двадцать восемь лет, носил он бороду, звали его "стариком". В аптеке на деревянной скамье сидела немолодая, невзрачная на вид женщина, смотрела испуганно. И, увидев Николая Григорьевича, тотчас поднялась и - без улыбки - протянула руку. А рука-то была не Машина, грубая, красная, пальчики сморщенные, как морковки. И совсем ледяная.
- Ты озябла, что ли? - спросил Николай Григорьевич.- Смотри, даже зубами стучишь...
- Нет,- сказала Маша с усилием.- Это я волновалась, что увижу тебя. Я думала, ты забыл меня или просто не придешь.
И вдруг улыбнулась, и он узнал ее.
На Маше было нелепое для мая теплое, клетчатое пальто с оторочкой из рыжего меха и такая же шапочка. Николай Григорьевич спросил, почему она не захотела снова зайти в дом, не позвонила хотя бы.
- А чего-то не понравилось, как меня постовой в подъезде допрашивал: кто, да что, да к кому? Да и дом какой-то неприятный. Вроде тюрьмы...- Она усмехнулась, но в глазах ее опять мелькнула тень испуга.- Лучше по улицам погуляем. Тем более - праздник, иллюминация. Красота! Я всегда мечтала в Москву попасть на праздники. Сейчас на трамвае через Театральную площадь ехала, мимо Манежа - такая прелесть! Все сверкает, горит, как в театре, очень здорово.
- Погуляем, если хочешь, но потом все-таки зайдем ко мне.
- Ну, пожалуйста, хорошо. Зайдем к тебе.- Маша взяла его под руку.- А ты образцовый муж, Коля, да?
Она засмеялась. Он тоже засмеялся: ему стало вдруг легко и как-то забавно. Как будто он увидел что-то приятно-знакомое и давным-давно забытое.
- О да! - сказал он.- Конечно.
- Зайдем, зайдем. Обязательно зайдем. Старшему твоему сколько?
- Двенадцатый год. Здоровенный архаровец, с тебя ростом.
- Значит, он родился знаешь когда? Как раз в том году, когда мы виделись с тобой в Алупке, да? Я была уже с Яшей, а ты все играл в шахматы со Шварцем, Давидом Александровичем.- Она спросила быстро: - Шварц здоров?
- Да,- сказал он.
- Вот только с твоей супругой я незнакома. А вдруг ей не понравится, что я...
- Что?
- Ну вот так свалилась на праздники, не спросясь. Чужая тетка. Хотя...- Она сделала решительное движение кистью.- Мне важно тебя увидеть. А все остальное - ерунда.
Шли по улице в сторону Канавы. Маша сказала, что остановилась у дальней родственницы, которая сейчас болеет. Для нее и лекарство брала в аптеке. Сказала, что вчера разыскала Ванду, встретилась с ней, узнала про все ее невзгоды, несчастья, надежды. Значит, разошлись с Михаи-лом? Николай Григорьевич не знал твердо. Вроде бы разошлись, а вроде и нет: то опять вместе, то Михаил у нее ночует на Арбате, то Ванда к нему ездит в Кратово. Валерку жалко во всей этой кутерьме. Но Маша из слов Ванды поняла, что разошлись окончательно.
