— День добрый! — чересчур громко поздоровалась она.
Худой мужчина, стоящий у поручня в коридоре, нервно вздрогнул и покосился в сторону нарушительницы спокойствия. Яна залилась как маков цвет, расправила плечи и независимо задрала подбородок. Из купе вышел ухмыляющийся супруг.
— Бунтуешь? — спросил он и обнял воинственную жену.
— Провожающие, на выход! — зычно выкрикнула проводница.
Провожающий приподнял Яну в воздух, сжал, встряхнул, аккуратно поставил на потертую ковровую дорожку и покинул вагон. Она задумчиво проводила взглядом его широкую спину. Очнулась от короткого стука в оконное стекло. Посмотрев вниз, резким движением опустила раму и высунула голову наружу.
— Больше так не делай, — попросил он.
— Как? — приготовилась обороняться Яна, сдунув с глаза челку.
— Заранее надо предупреждать. Ты вечером, в форме ультиматума, сообщила, что уезжаешь, полночи перетряхивала шкафы, а в восемь утра сбежала делать педикюр. Слушай, зачем тебе педикюр?
— Купаться буду, — неуверенно ответила она. — Там речек много.
— Первого мая? В горной речке? Подумай хорошенько. У тебя, между прочим, есть семья. Может, не стоит купаться…и ехать?
— Во-от! Потому и молчала. Сказала бы раньше, всей толпой навалились бы: родственники с обеих сторон подтянулись, бабки-дедки закудахтали, золотые дети заболели. А за четырнадцать часов ничего не успело случится: дела — в ажуре, отпрыски — в шоколаде, твоя мама — в шоке.
Солнышко выглянуло из-за облаков и брызнуло лучами в лицо путешественницы, ярко высветив веснушки на белой коже. Она мечтательно прищурилась:
— Мы там школу вспоминать будем, петь, танцевать… Полина сказала.
— Да я не против! Сказала бы заранее, поехал бы с тобой.
— Пф-ф, кто же ездит на встречу одноклассников со своим самоваром? — в унисон с поездом фыркнула Яна.
Вагон плавно сдвинулся с места. Павел держался возле окна, постепенно переходя на бег рысцой.
— Как отель называется? — спохватился он.
— Камелот!
Павел остановился, помахал вслед поезду и озадаченно потер лоб.
— Камелот какой-то, — бормотал он. — Куда поехала? Главное, зачем?
Яна из последних сил дергала дверь купе, грозя вконец оторвать разболтанную ручку. Отчаянные крики о помощи и пылкая молитва не привели к освобождению, и нечаянная пленница в который раз поменяла тактику. Сейчас она вела дипломатические переговоры. С дверью.
— Глубокоуважаемая дверь! — начала она с потрясающего пассажа. — Сегодня — даже не понедельник. Солнышко в неб-бе светит ярко, облака летят голуб-бые, — буква «б» подвигала ее на очередные рывки. Она дергала ручку и продолжала с досадой, — куда-то. Ведь чудесный день б-был. Сезам, откройся!
