Когда эти женщины становятся взрослыми, они попадают под давление общества, требующего от них детей. Кто-то поддается желанию мужа завести ребенка, даже если это не то, чего им действительно хотелось бы. Некоторые беременеют случайно и вынуждены по своим моральным и религиозным верованиям стать матерями, несмотря на собственные сомнения. А когда появляется малышка, они неожиданно сталкиваются с реальностью, в которой ребенок резко меняет жизнь женщины, требуя внимания, которое она не умеет уделять.
Такой женщине, как мать Эмили, чувство любви, несомненно, было чуждо. Без искры любви, которая смягчала бы страхи и разочарования, пока она осваивается в новом для себя мире материнства, такая женщина наполняется гневом и винит дочь в неудовлетворенности, скуке и беспомощности собственной жизни. Она хочет убрать дочь с глаз долой.
Шрамы на душе от того, что тебя не хотели
Эмоциональное отчуждение, перенесенное Эмили, может показаться не столь трагичным по сравнению со следующими случаями: например, мать бросает ребенка на пороге церкви или уезжает среди ночи, чтобы начать новую жизнь с другим мужчиной, – но оно так же сбивает с толку, вводит в заблуждение и оставляет на душе шрамы.
Эмили: «Мне не довелось почувствовать себя под защитой или ощутить себя ребенком. Меня никто не подстраховывал. Ни советов, ни наставлений, ни последовательного руководства, ни любви или поддержки в какой-либо области. Я была плохо подготовлена к жизни. Я не знала, как делать основные вещи. Я никогда не могла ни в чем рассчитывать на маму. Она никогда не позволяла мне чувствовать себя дочкой. У меня никогда не было ощущения, что я представляю для нее какую-либо ценность. Я просто являлась чем-то, с чем она была вынуждена иметь дело, когда это было удобно ей.
Я чувствовала себя брошенной. Когда у меня впервые начались месячные, я не знала, что со мной творится, и побежала к маме. Ее ответ был: “Разберись сама”».
Эмили рано пришла к выводу, что отрицательное внимание лучше, чем вообще никакого.
Эмили: «Так, по крайней мере, я могла обмануть себя, что маме не все равно, когда ее вызывали в школу, если меня ловили на списывании во время проверочной работы или поцелуях с мальчиком в коридоре. Мне потом крупно доставалось, но если я не вела себя плохо, то вообще оставалась невидимой».
Невидимая. Я так часто слышала это слово от дочерей, подобных Эмили. Ее мать практически стерла дочь, а она так жаждала любви, что готова была на что угодно, чтобы получить ее. Она так и не узнала, что ее можно любить просто за то, что она есть.
