Дана: «Чэд заметил, что я избегаю разговора с матерью о том, что произошло, и сказал: “Слушай, пора поговорить с ней. Она давно выкидывает такие фокусы”. С этим не поспоришь, и я заставила себя пойти повидаться с матерью. Я очень нервничала, потому что не раз поднимала тему ее поведения, но это всегда заканчивалось еще большим разочарованием.
Я сказала: “Мам, мне очень нужно с тобой поговорить кое о чем”. И сразу заметила, как она напряглась, но я продолжила и похвалила себя за это. Я сказала: “Ты меня обижаешь и ставишь в неловкое положение тем, что драматизируешь важные события моей жизни. Меня неприятно удивил твой трюк с обмороком на прошлой неделе во время ужина. Я забеременела не для того, чтобы наказать тебя или навредить тебе, почему же ты повела себя так, будто я делаю что-то отвратительное по отношению к тебе?”
“Не знаю, зачем ты опять забеременела, – ответила она. – Ты знаешь, как я переживаю за тебя”.
Я сказала: “Мам, моя беременность не имеет к тебе никакого отношения, и эта сцена за ужином была полным фиаско. Ты любишь купаться в лучах славы и, кажется, не переносишь, когда внимание переключается на меня”.
Я глазом моргнуть не успела, как она сделала то, что делает обычно, когда я обращаю ее внимание на что-либо, касающееся ее самой. Большим и указательным пальцем она стала тереть переносицу, будто голова разболелась. Потом она опустила голову и сказала: “Дорогая, мне очень трудно. Ты так говоришь, будто я самая плохая мать в мире. Терпеть не могу, когда ты злишься”».
Мать Даны профессионально переложила свой дискомфорт на плечи дочери, с помощью тщательно подобранных слов и жестов донеся до той единственную мысль: «Смотри, сколько боли ты мне причинила».
Отвлекающий защитный механизм
Отвлечение внимания – серьезный инструмент защиты матери с чрезмерным нарциссизмом. Она использует его, чтобы держать вас на расстоянии, а также чтобы ей не пришлось считаться с вашими чувствами и тем более признавать их, равно как и саму вероятность того, что она может быть не права.
Она не может позволить себе разрешить кому-либо ставить под сомнение ее собственный идеальный образ. Неуязвимый. Безукоризненный. Как Великий и Ужасный Гудвин был лишь прикрытием для обычного человека со своими недостатками, прятавшегося за занавесом, так и чрезмерно нарциссическая мать создает образ, скрывающий ее глубокую неуверенность в себе. Она защищает свою тонкую душевную организацию, сопротивляясь всему, что заставляет ее сомневаться в себе и анализировать. Допустить, что на фасаде тщательно выстроенного ею здания могут быть трещины, для нее немыслимо, потому что в глубине души она знает: в таком случае это здание развалится, словно карточный домик. У психологически здоровой матери, столкнувшейся с неприятием ее поведения или нелестным отзывом о нем, это может вызвать интерес, сомнение или грусть. Скорее всего, она не будет спорить с самой возможностью существования другого мнения. Что же касается чрезмерно нарциссической матери, то любое несогласие с ней или критика в ее адрес вызовут у нее единственную реакцию – ощущение того, что на нее напали.
