- Дело есть, пусти переночевать, - глубоко вздохнув, смиреннее попросила мама, выставив вперед Машу.
- Ты мне своего приблудыша в глаза не суй, - негостеприимно проворчала женщина, оказавшаяся сухонькой старушкой. – Не из жалостливых. Иди отсюда по добру по здорову.
- Некуда нам идти, - сглотнув ком в горле, призналась Марина. – Дочку хоть в сени пусти переночевать. Или в сарай, если боишься дитя малого. Я в лесу схоронюсь.
- Помрешь там, - предрекла хозяйка покосившихся хором. – Или сбежать надумала? А мне сиротинку оставишь? Думаешь, не выкину на улицу?
- Мам, - жалобно произнесла Маша, схватившись за промокшую юбку Марины. – Давай в лес вместе уйдем?
- Нельзя тебе больше там, - печально вздохнула родительница. – Заболеешь.
- Прячешься от кого? – флегматично спросила старуха, оперевшись о косяк двери.
- А сама как думаешь? – ершисто бросила Марина, неловко подхватывая их единственный багаж. – Стала бы я шастать с одной котомкой, да дитем в неизвестности, слоняясь по лесам?
- Убила чёль кого? – брезгливо уточнила владелица крыши над головой, глядя, как мать с дочерью бредут к калитке под усиливающимся дождем.
- От несправедливости бегу, - обреченно ответила незваная гостья, открывая перед Машей калитку.
- Стой, - с сожалением вдруг донеслось до них от двери. – Переночевать пущу, но на большее не надейся. Завтра с петухами чтоб вас тут не было. Если ж чё пропадет – участковому сразу доложу. Он у нас мужик лихой.
Через несколько минут Маша сидела, завернутая в плед, и грела ножки перед старинной печкой, держа в руке жестяную кружку военных времен со сладким чаем. Марина тоже попивала чай, но за столом, рассказывая упрощенную версию их скитаний.
Ни утром, ни через десять лет они этот домик не покинули. Баба Эля, значившаяся в документах Электростанцией, оказалась сердобольной и приютила беглянок, назвав Марину перед председателем Сельпо погорелой племянницей. В ответ новоявленная родственница занялась домом и двором, устроившись на работу фельдшером, которого катастрофически не хватало в последний год. В деревне обитало много стариков, и к Марине быстро потекла вереница пациентов.
Зажили три женские души на краю леса дружно и ладно. Маша росла в спокойствии и прилежном изучении школьной программы. Баба Эля – учительница старой закалки – взялась за девочку и с удовольствием вспоминала былые навыки. Марина осторожно исследовала лес и со временем научила перекидываться и повзрослевшую дочку. Обе медведицы мирно сосуществовали на широких просторах, не приближаясь даже к кромке людских поселений. Все шло спокойно, только Марина не простила подругу, что предала ее, заставив бежать из дома с ребенком на руках. Как ни уговаривала Маша, но мама не могла забыть или отпустить грехи старой товарки.
