Тетушка Имоджин приходилась Малевин не тетушкой, а двоюродной прабабушкой по материнской линии. Жила она тихо, уединенно, занималась благотворительностью, как и полагается дамам ее круга. Умерла она в сто двадцать четыре года, а значит, была старше Малевин ровно на сто лет.
В юности она была хороша собой, если судить по недавно появившейся тогда фотографии, но замуж так и не вышла. Хотя уж у нее, у младшей дочери короля Атристира Последнего, отрекшегося от престола с возрасте шестидесяти лет, точно не было отбоя от женихов…
Может быть Имоджин тоже была своего рода бунтаркой, отрезанным ломтем, и потому и выбрала в наследницы Малевин из духовной, так сказать, солидарности? Ведь обе они отказывались от щедрых подарков судьбы.
Да, впрочем, не все ли равно, что там было в голове у безобидной старушки?
На встрече с семейным адвокатом Малевин спросила, как она может избавиться от наследства — передать его государству, продать, или раздать нуждающимся…
— Вы можете так поступить со всем, кроме неотчуждаемого имущества, — ответил адвокат.
— Отлично, — наивно обрадовалась Малевин. Хоть от части нежданно-негаданного богатства она сумеет отвязаться. — Давайте так и сделаем.
Адвокат покачал головой.
— Тогда вы вряд ли сумеете поддерживать в должном состоянии имущество неотчуждаемое.
— Что именно это за имущество?
— Замок «Верный клинок».
Хорошо, что в этот момент Малевин ничего не пила. Точно бы подавилась.
— Вы издеваетесь? Зачем мне эта махина? И что, разве не логичнее передать его в заботливые руки государства?
Адвокат покачал головой, зашуршал бумагами, уточняя должно быть формулировки.
— В благодарность и в память о добрых деяниях королевской династии, народ Свободной Республики Хокката отдает в вечное пользование семье Эор колыбель государственности, замок «Верный клинок». С тем, чтобы хранить его в должном состоянии, дабы память этих камней не исчезла в вихрях времени. Негодным же наследникам — смерть от меча.
Малевин вскочила.
— Нет, вы все-таки издеваетесь? Смертную казнь отменили!
Адвокат развел руками.
— Не для этого конкретного случая. Поправка к конституции…
Малевин рассмеялась. Поправку эту она помнила прекрасно.
За прокручиванием воспоминаний о сегодняшним дне, Малевин чуть было не прошла мимо той картины, к которой стремилась.
Больше всего Малевин привлекал магический реализм. Направление сравнительно новое, пришедшее на смену экспрессионизму, трогало ее до глубины души. Повседневные, обычные на первый взгляд сцены из жизни, которые дополнены фантастическими элементами, чтобы раскрыть их тайный смысл, казались ей более приближенными к правде, чем голый и непритязательный материализм. Жизнь казалась ей женщиной под вуалью. Убери вуаль — пропадет красота. Картины в жанре магического реализма делали эту вуаль естественной и осязаемой.
