Когда пары закончились, настроение значительно улучшилось, и мы с Викой обсуждали выходные, как мы потусим в клубе, который должен был открыться в субботу, у нас были билеты на открытие, и мы очень долго этого ждали, даже прикупили платья в честь такого события.
Я шла впереди по тротуару перед университетом, спиной к движению, эмоционально показывая моё платье и прическу, которую я сделаю в субботу. Подруга вытянула руку, намериваясь мне что-то сказать, и именно в этот момент я налетела спиной на кого-то. Что за день!
Поворачиваясь к жертве моей неуклюжести, я сглотнула, потому что такого не могло быть. Передо мной стоял Демид со стаканчиком кофе в руках, которое точно также, как и пару часов назад расплескалось ему на толстовку, испортив ее окончательно. Его лицо было повернуто ко мне боком, глаза сощурены и не предвещали ничего хорошего.
Он с такой силой сжал стакан, сминая его, что остатки кофе пролились сначала ему на руку, потом на асфальт. Его друзья улюлюкали со словами:
— Демид, я бы не потерпел.
А мне было даже страшно что-то сказать ему в свое оправдание, ну не могло быть таких случайностей! Два раза за один день на одни и те же грабли, такое могло случиться только со мной.
— Ты меня преследуешь? — спросил он, кидая бумажный стакан мне под ноги. — Или издеваешься?
Я вытянула руки, не давая ему возможности наступить на меня.
— Прости, это просто не мой день! Я компенсирую испорченные вещи. И вообще, как я могу загладить свою вину?
— Мне нахер не нужна твоя компенсация! — гаркнул он, заставляя прохожих обернуться к нам. К нему и так были прикованы десятки женских глаз. — А вот насчет загладить… минет может остудить мой пыл!
Мои глаза распахнулись до боли, так широко, что стало даже щипать. Он шутил! Не мог парень при всех по среди улицы такое говорить, это неприлично в конце концов.
— Смешно. — выдавила я из себя, стараясь улыбнуться, показывая, что понимаю его гнев, и шутку.
— А я не шучу. — он придвинулся ближе, уперевшись в вытянутые руки так, что я не вольно коснулась его груди, жаркой и сделанной из стали. — Дура.
— Демид, Махыч у нас и вправду местами недалекая, но она не специально. — Вика прислонилась к боксеру, нежно нашептывая ему в ухо, отвлекая и успокаивая. Ее грудь плотно прижалась к его спине. Он не отстранился, но продолжал, испытывающе смотреть на меня.
— Постираешь толстовку руками и отдашь мне. — наконец, сказал он, снимая ее, показывая всем свой идеальные пресс и косые мышцы, направляющие взгляд на то, что скрывали брюки. Я поняла, что краснею. Никогда не видела полностью голых мужчин, и тем более таких красивых, но ему этого не хотелось показывать.
