Охота на Паука | страница 30
— Иди нафиг.
— Что?!
— Благодарю, я сказал… сказала. В общем, вы поняли, да?
Совещание похоже на поминки. Без алкоголя, правда, зато в соответствующем настроении. Мне бы сейчас вообще никого не видеть, но куда от них от всех денешься!?
— Итак, господин Гордеев, вы подтверждаете, что мероприятие было проведено майором Ветровым без всякого предварительного согласования и без ведома непосредственного руководства? — генерал-майор Сомов сегодня страшен, ему и кричать не надо. Ледяной тихий голос, изощренная вежливость. Кошмар для всякого, кто не мыслит себя без ментовских погон — а погоны нынче могут веером полететь, сразу в урну. Меня такой мелочью не напугаешь.
— Так точно, подтверждаю. Спланировали и провели мы вдвоем, никого в известность не ставили.
— Надо же, какая самоотверженность! Вы вообще осознаете, Гордеев, что являетесь виновником гибели своего коллеги?
— Никак нет, товарищ генерал-майор, — снова злой шум в голове, затылок ломит, будто взорвалось там что-то. Будто в меня, а не в Леху пальнули, только умирать придется не на собственном диване, а прямо здесь. Не сорваться бы, не послать открытым текстом!
— Никак нет, виновником его гибели является серийный убийца, но я с себя ответственности не снимаю. Не доложил, не подстраховал нормально, не добежал. Готов понести наказание!
— Понесете, не сомневайтесь. От работы я вас отстраняю. На время служебного разбирательства, а там посмотрим.
— Вот жульё-то обрадуется, — голос Петровича тих и меланхоличен, но слышат его все. — Им и так в виртуале было просторно, а теперь и еще, глядишь, пара Пауков заведется…
Тишина. Полный стол народу глядит на убойного начальника с восторгом, явным, или скрытым. Пора, пожалуй, Петровича выручать.
— Я понял вас, товарищ генерал-майор. Готов понести наказание по всей строгости пролетарского закона!
— Перестаньте паясничать, Гордеев! — голос начальника поднимается-таки до опасных высот, но в крик не перерастает. Взгляд мой помешал. Что-то невыразимое, что отражается в глазах после очень серьезных потерь. Штабное чутьё и сейчас Сомова не подвело — а может, реальное сочувствие в нем проснулось? Не всегда же был таким сухарем-занудой!
— Ладно, Олег… Викторович, не будем сейчас поддаваться эмоциям. Никто вас пока не карает, но в таком состоянии работник из вас никудышный, сами понимаете. Отправляйтесь домой, отдохните, а там видно будет.
— Есть. Разрешите идти! — спасаюсь солдафонщиной от самого себя, чтобы на морде лица не отразилось. Показное сочувствие больших начальников — это как оптимизм доктора перед смертельно-больным. Тоскливо мне от него. Лучше бы орал, ей бо!