В рассказе "За чертой" {В заглавии обыгрывается идиоматическое выражение "beyond the pale" - "за пределами дозволенного" - и историческая реалия "Пейл". Такое название получила в XIV веке одна из областей Ирландии, подчиненная английской короне (буквально ограда, то есть огороженная территория).} перед Тревором стояла еще более трудная задача - формально оставаясь в рамках нравоописательного рассказа, показать историческую трагедию Ирландии. Однако Тревор и здесь не перегружает рассказ историческими экскурсами. Изредка, как бы невзначай, в повествование вплетаются хрестоматийные сведения, которые без труда отыщешь в любом путеводителе для туристов. Вот тут, около этой деревни, была кровавая битва, около той реки погибло столько-то сот ирландцев. Однако такие детали, введенные в нравоописательную стихию, чуждую историческому содержанию, противоречащие законам жанра, "работают": проза обретает отчетливую социальную злободневность.
Казалось бы, какое отношение имеет рассказ о лицемерных, порочных отношениях "закадычных" друзей-англичан, из года в год отдыхающих летом в идиллическом ирландском местечке, в гостеприимном уютном отеле, умело руководимом хозяевами-англичанами, к трагической истории двух детей, мальчика и девочки, которые, когда выросли, стали убийцами? Судьбы, такие далекие, такие разные, внезапно соприкоснулись: одна из англичанок, Синтия, стала случайной свидетельницей самоубийства. Еще детьми ирландец и его любимая бывали в этом дивном месте, где по сей день вроде бы ничто не напоминает о кровавой ирландской истории. Они росли, и жизнь, реальная ирландская жизнь, топтала их надежды. Девушка стала террористкой; с одержимостью фанатика, сжигаемая ненавистью, она подкладывала бомбы в самых оживленных, многолюдных районах Лондона. Даже мольбы юноши, которого она когда-то любила, не способны были остановить ее. С числом ее жертв росло отчаяние молодого человека. Он убил ее; но сам, испив из чаши насилия, не смог дальше жить.
Сквозь частное Тревор смотрит на общее, в единичных судьбах отражается история этой многострадальной страны. Циничные, самодовольные, высокомерные, внешне безобидные и благопристойные англичане постепенно вырастают в рассказе до символа Великобритании, которая из века в век равнодушно взирала на трагедию порабощенного ею народа и теперь же пожинает кровавые плоды своей ненависти.
Однако Тревор - весьма своеобразный хроникер человеческих слабостей. Наряду с классическими нравоописательными сюжетами и зарисовками у него немало фарсов и фантасмагорий, которые поначалу озадачивают. Как известно, любое сравнение хромает, но слишком велик соблазн сравнить Тревора с Гофманом, во всяком случае, отметить явную преемственность, существующую между этими писателями. А уж параллели с гоголевским "Носом" не раз приходят на ум, когда читаешь рассказы, в которых обычная, будничная, серенькая реальность взрывается изнутри абсурдом.
