Да ведь и Ежи выглядел не Лучше.
Ребята подняли Арнольда за ремни респиратора и понесли. С каждым их шагом вода пенилась, плескалась вокруг Арнольда, а он по-прежнему был без сознания.
Пять метров. Еще каких-нибудь пять метров.
Тело Арнольда на мгновение погрузилось в воду. Они подхватили его и тащили, тащили. Метр. Два метра. Непривычно громко тикали часы.
Каковы признаки отравления азотом? Ежи не знал. Забыл. Это случается так редко. Азотом шахтеры отравляются только в учебниках. И вдруг он подумал, что совершает ужасную ошибку. Зачем экономить кислород?
Он подскочил к Арнольду, сунул руку ему за спину, к аппарату. Клапан. Вода плескалась, круги света бесшумно танцевали на ее поверхности. Клапан!..
Где аварийный клапан?
Он нажал раз, другой, третий. Еще. Отчетливо слышно шипение кислорода, маска Арнольда вздулась. Стекло запотело, в нем не было глаз Арнольда, и губ его не было, просто не было лица. Только маска, два змеевидных шланга и грязный кожух аппарата.
Тяжело смотреть на него. А там, наверху, вероятно, уже веселятся, подумал Ежи. По сторонам полусгнившие, заплесневелые бревна, остатки рудничной крепи, над головами потрескивает порода, каждый кусок ее словно бы привязан к горному массиву паутиной, поворачивается в ней, покачивается над их головами в этой старой вонючей норе.
Что скажет Элеонора, что подумает о брате, который здесь, в этой дурацкой дыре, совсем потерял голову?
До поворота еще сто метров, там ждет, вернее, должна ждать резервная команда. Но удалось ли наверху собрать другую пятерку?
В такой день, в этот зимний праздник!
Он мог рассчитывать только на своих людей, на себя.
Вода осталась позади, он расставил ноги и остановил спасателей: ни шагу дальше, все и так продолжается слишком долго. Арнольда положили, он привалился к аппарату, голова его свешивалась на грудь. Ежи снова взглянул на свод: дыма не было, им должны выдать премию, специальную премию за то, что они потушили пожар, да еще в такой праздник.
Он сорвал маску с лица.
Осторожно втянул воздух и вытер вспотевший лоб. Остальные еще не решались, они смотрели на него сквозь овальные стекла своих масок. Он склонился над Арнольдом, положил руки на его маску. Воздух ничего, сносный, подумал он, иначе я тоже лежал бы уже рядом. Ежи боялся, что спасатели заметят, как дрожат у него руки, но они, умышленно отвернувшись, выжимали комбинезоны, а один даже снял сапоги и шлепал голой ногой по грязи.
«Почему никто не чувствует холода? — спрашивал себя Ежи, — Наоборот, у всех потные лица, и пот, стекая, смешивается с водой».
