— Привет, Петер, магистр дома? — спросил Лерой.
— Здравствуйте, господин Обен. Да, проходите пожалуйста.
Ученик мага убежал по лестнице вверх, а Лерой сам прошёл через небольшой холл в комнату справа от входа, там поставил свой короб на длинный стол, уселся в стоящее рядом кресло, и стал ждать.
Магистр алхимии Матеуш Тангор был, как всегда, в раздражении.
— Что там у тебя сегодня, показывай давай, некогда мне тут рассусоливать, — сказал он, едва вошёл в комнату.
— Здравствуйте, магистр, — у Лероя не было причин забывать о вежливости.
— Здравствуй, здравствуй. Ну так что?
— Багровый слизень, — сказал Лерой, открывая короб.
— Разделывал? — загорелись глаза у магистра.
— Нет, и даже не убил. Оглушил и упаковал живьём.
Магистр с энтузиазмом сунул нос в короб и потёр руки, глядя на растёкшийся по его дну бесформенный студень с прожилками тёмно-красного цвета. Алхимики ценили в этом слизне практически всё, но особенно его орган, который считали печенью — ценнейший ингредиент для омолаживающего и оздоравливающего зелья. При этом качество зелья сильно зависело от свежести этой печени.
Господин Тангор довольно вытряхнул слизня в пустой стеклянный аквариум и достал из кармана мантии прямоугольник своего денежного амулета.
— Тысяча крон? — спросил он Лероя.
— Полторы, магистр, — отрицательно качнул головой охотник, — За живого.
Маг без возражений ткнул пальцем в нужные цифры, выгравированные на амулете, однако обычное раздражение уже вернулось к нему.
— Если всё у тебя, то проваливай. Некогда мне…
Лерой невозмутимо достал собственный денежник, нажатием на нужную руну проверил поступление туда полутора тысяч крон и только после этого попрощался с хозяином.
После этого охотник, уже нигде не задерживаясь, направился к дому Обен, который на один этаж возвышался среди соседних зданий по улице Симон-дах. Этот лишний этаж, не особенно-то и нужный семье Обен, был лишь статусным напоминанием об особых привилегиях данной семьи, отмеченной монархом.
Въехав во двор позади дома, Лерой отцепил клетку, набитую спящими мушками, и вручил её подбежавшему работнику вместе с поводом мириапода, а сам вошёл в дом, вот уже сотни лет являющийся вотчиной рода Обен.
— Дядя Лероооой! — звонко закричала увидевшая его девятилетняя Селеста, подбежала к охотнику и прыжком повисла у него на шее.
Лерой немного покружился, чтобы доставить племяшке больше радости, а потом спросил:
— Дед где, у себя?
— И дед у себя, и мама с папой, и тётя Вера, — ответила подпрыгивающая на месте Селеста, — Мы сегодня все тебя ждали, даже обедать ещё не садились.
