– Моя ученость мала, твоя – горами движет, но не к тебе, ко мне идут за божьим словом.
– Дорога вниз легка, вверх – тяжела. Потакая слабости людей, ты крадешь у меня любовь их.
– Ты колешь и упрекаешь, почтенный раби. Не хочешь мира – слушай мой упрек!
– Я чист пред богом и людьми.
– Твои ищейки донесли властям на одного из цадиков. Его заключили в крепость.
– Мы ни при чем!
– О, если б так! К счастью, мудрец был признан невиновным!
– Денежные хасиды подкупили судей!
– Наши гроши лишают тебя сна!
– Гроши? Невежеству – дары, шелка, почет, а истинная ученость прозябает в скудости.
– Зависть!
– Ничуть! Не ваши – наши гроши лишают меня сна!
– Бессонный смотрит букой и в жизни не находит радость.
– Я справедливости не нахожу.
– Ты бранишь меня обиняком и напрямик. А народ почитает своего цадика непогрешимым!
– Не народ, а твои хасиды-идолопоклонники!
– Стыдись! Не только цадик свят, но и сыны его неминуемо таковы.
– Неужто?
– С семенем отца святость передается сыну в миг зачатия!
Раввин засмеялся цадику в лицо, потом отвернулся к окну. Айзик, не прощаясь, вышел. “Кто заслуживает презрения, тот и боится его!” – подумал раввин. “Не жди почета и не горюй, не получив его!” – подумал цадик, утешившись по-хасидски.
3
Хасидоборческая молодежь Божина усердствовала. С барабанами и бубнами вставали ешиботники под окнами то одного, то другого цадика и гремели оглушительно, дабы хасиды не слушали и не держали еретических речей. На последние деньги скупались хасидские писания, и сжигалась скверна.
Занемог старый виленский учитель. По всей империи единодумцы его постились и читали псалмы, молили небеса не забирать душу праведника. В праздник кущей скончался хранитель старых и зачинатель новых установлений чистотой веры, преданный недруг хасидов. В траур погрузилась община божинских хасидоборцев.
В смерти великого знатока слова божьего и радетеля общего дела хасиды узрели не утрату, а избавление. Раби Айзик желал бы удержать учеников от неправедного ликования, да где там! Зато соперник его, цадик раби Меир, ободрил своих почитателей, и те затеяли веселый праздник. Три дня обжорства, пьянства, плясок, хороводов и жарких молитв.
Портной Пинхас, коробейник Хаим, меламед Яир – все хасиды раби Меира – вдохновенно распевали на все лады: “Гоненьям конец, и радость для всех – верой простой заживем без помех!” Сочинением этим весьма гордился Берл, тоже хасид раби Меира и младший сын богатого лесоторговца Авигдора.
