Он остолбенел, как бы втянутый в стену.
- Что, негоже меня силком на подвиг гнать?
Прислужники как один вдруг очутились на коленях и немо замычали. Продавец снов отлепил от гортани непослушный язык.
- Вы мне можете не верить, добрый мастер Атарикус.
- Ни единому слову, предатель.
- ...и я никого не предам, ежели скажу, что и этот ваш порыв предопределен. В книге Судеб он наречен Последними Сомнениями на Пороге, они раскрывают новые грани благородной души вашей, вы ведь все-таки человек, смертный, и тем величественнее...
И все же заплел он мне уши паутиной пустых льстивых слов, и, взывая то к судьбе, то к совести, то к славе, он вел меня как куклу, как дракона, дергая поочередно за эти призрачные ниточки...
- А затем рыцарь свершил омовение по большому чину...
И я покорно полоскался попеременно и в бадье, и в бассейне талой воды.
- А затем рыцарь вкусил плодов земли Мо, и возрадовалось его сердце...
Естественно, ведь я предвкушал окончание дурацкой церемонии. А то бы мне радоваться с одной перемены жесткой козлятины, пастушьей лепешки с сыром, да кислого напитка, который по недоразумению считал себя вином. О, скудная фантазия пророков!
- ...Поднесли ему доспехи дивной красоты и крепости несказанной, и добрый Атарикус оборотился из агнца во льва, и задышал столь неодолимой угрозой, что не смели смотреть на него...
"...без смеха" - мысленно поправил я, подозревая затаенную издевку в размеренном речитативе продавца снов. Но лица, обращенные ко мне, отражали только постное благоговение, приличествовавшее совершаемому обряду. В книгу Судеб за все века никто так и не удосужился внести мои мерки. Я болтался между броневыми пластинами словно гнилое ядро в скорлупе ореха, они гнули меня долу и резали щиколотки и ключицы острыми краями. Я покраснел от натуги и злости на старый текст. Проплыло, пересылаемое из рук в руки, мое - наше с Этериком - копье, и я вознамерился было насечь на нем новый крестик. Но в клетке насаженной на меня брони было трудно даже просто дышать, а тем более - неодолимой угрозой. Наконец меня повлекли на подвиг, за вытянутую руку, как слепца.
В самом устье нового темного коридора я воспользовался случайной заминкой (копье уперлось в шов между плитами и застряло поперек прохода) и набрался сил шепнуть главному предателю:
- А кто обещал мне талисман ото сна?
- Неужели вы поверили этой байке? - возмутился тот шепотом же и продолжал бубнить: - ...и долго, восхищенные, вглядывались они в непроницаемый мрак, поглотивший исполинскую фигуру героя. Но лишь звон шагов доносило эхо... Эхо-оо.
