Однажды я опоздал в ресторан – был её день рождения – на целых три часа. Она ждала, не напоминая о себе ни звонком, ни сообщением. Единственное, что она сказала мне в тот вечер:
– Ты очень устал, поехали домой.
Нет, она не устраивала сцен. Никогда. Не умела обижаться подолгу и по-настоящему. Вернее, умела, но не со мной. Она действительно меня любила. Да, любила. И я любил. До сих пор люблю. Но силы изменяли мне с нервами.
Каюсь, все эти милые мелочи, которые и не мелочи вовсе, стали понемногу надоедать, отвлекать, бесить. А она продолжала их делать.
В тот день у нас был дедлайн очень важного и прибыльного проекта. В самый последний момент обнаружилась ошибка. Проект, ясное дело, был перенесён и грозил немалыми убытками. Возвращался я поздно – сил читать её сообщения, а тем более перезванивать не было вообще.
Около двенадцати, когда я, как и вы, спускался по эскалатору, она позвонила сама. Не дав ей ничего сказать, я выдал примерно то же самое, что и вы:
– Не могу говорить. Скоро буду.
И положил трубку. Это я потом узнал, что через несколько минут…
– Что? – осторожно спросил Иван Иваныч замолчавшего Никиту Александровича.
– Конечная, – будто не слыша вопроса, проговорил Никита Александрович. – Вам в какую сторону?
– Я на проспекте живу, в районе роддома.
– Пожалуй, сегодня вечер совпадений. Мне в ту же сторону, только немного ниже.
До выхода из метро оба молчали. Каждый был в своих мыслях.
– Она умерла, – еле слышно проговорил Никита Александрович, когда они прошли уже около половины пути. – Сердце не выдержало. Она была беременна и хотела поделиться со мной этой радостной новостью. Я так думаю. Хочу так думать. Шла шестая неделя.
– Соболезную… – только и смог сказать Иван Иваныч.
– Тогда нам обоим, – Никита Александрович смотрел куда-то вдаль невидящим взглядом. – Да, ей – что так и не сбылась её мечта стать мамой, мне… Собственно, меня жалеть нельзя. Это я виноват в её смерти и смерти нашего ребёнка.
Он замолк. Иван Иванович тщетно пытался найти нужные слова, правильные слова. Все они казались заезженными, бездушными, не умеющими хоть на сотую долю утешить горе этого странного человека.
Спустя несколько минут Иван Иваныч виновато произнёс:
– Вот мой дом, – а потом зачем-то добавил: – Не зайдёте к нам хоть на часок?
– Нет-нет, – поспешно отказался Никита Александрович. – Как-нибудь в другой более ранний час. Если конечно предложение останется в силе. А сейчас самым лучшим будет дать мне обещание не игнорировать звонки от вашей жены и ото всех родных и близких людей.
