Он хлопнул того по плечу.
— Веди давай.
Филип отмер и сделал несколько быстрых шагов вперед, затем остановился:
— Куда прикажете?
Амоа кивнул Кае, показывая, что решать ей.
— В тронный зал, — выбрала она спустя какое-то время.
В конце концов, именно в этом помещении была обычно сосредоточена вся деловая активность. Разве что собрания совета проводились в другом месте.
Именно в тронном зале король или его наместник принимал посетителей, именно в тронном зале проходили суды, все прошения принимались там же.
Киара уже представляла, как выбьет там дверь, как зайдет, плавно покачивая бедрами, скажет что-нибудь едкое.
Но эффектного появления не получилось. Стоило им подняться из подвала, как уже на первом этаже стало ясно – на дворе еще темно. Поздний вечер, ночь, ну или самое раннее утро. В окно мягко струился свет ночного неба, звезды сегодня сверкали ярко, а на улице перед дворцом даже случайных прохожих не было.
Несколько раз они встречали охрану — видимо, заговорщики учли ее ошибки и решили выставить патрулирование дворца.
Кая просто усыпляла солдат и оставляла лежать на полу, чтобы они не подняли тревогу раньше времени.
Когда очередной патруль прикорнул у стенки, Амоа не выдержал:
— Знаешь, я не так представлял себе твое спасение.
— Я не просила меня спасать, — Серьезно? Он ждал, что она бросится ему на шею и расплачется от радости?
— Ты в курсе, что это твое «не просила спасать» звучит, примерно, как если бы дети говорили родителям «я не просил меня рожать», — судя по всему, в драконе наконец проснулось раздражение.
Они как раз спустились с лестницы на этаж, ведущий к залу, как на них вышел кто-то из слуг. А эти-то почему не спят ночью?
Смутно знакомая девушка не успела даже испугаться, как ее тело обмякло, а затем мягко опустилось на каменный пол.
— О, ну прости, «папочка», — съязвила Кая. — Возможно, ты ждал чего-то конкретного? Может быть, признания в любви? Или занятия этой самой любовью прямо там, в камере?
Киара понимала, что ее заносит. Сильно заносит. Сейчас они на одной стороне. Но остановиться было очень сложно.
Ярость, обида, разочарование, ненависть… эти эмоции переполняли ее, душили, мешали полностью себя контролировать.
К счастью, Амоа проявил большую выдержку. А может, все было в том, что он признавал ее право злиться.
— Разберемся с троном, и нам нужно будет поговорить, — но его желваки при этом заходили так, словно бы этот самый «разговор» не сулил Кае ничего хорошего.
