Она исчезла в соседней комнате, и через несколько секунд я услышал звуки текущей воды.
Я налил ей бурбон со льдом и скотч и устроился между роскошными подушками. Когда я отпил свой напиток и поднял глаза, я увидел, что она стоит в дверном проеме в темно-золотом шелковом халате, который свисал от высоких точек ее груди до пола. Ее волосы ниспадали ей на плечи, и когда она подошла ко мне, я увидел ее полные, вздернутые кверху груди, медленно и свободно покачивающиеся под шелковой одеждой.
Марина приглушила яркий свет, и более мягкое сияние окутало ее нежные высокие скулы темными тенями, усиливая царственное аристократическое выражение ее лица. Она взяла свой скотч, сделала большой глоток, затем устроилась рядом со мной, глубоко погрузившись в груду подушек.
По какой-то причине шелковый халат никогда не открывался, никогда не сдвигался, чтобы обнажить даже дюйм ее тела. Только медленное движение ее грудей указывало на то, что под шелковой тканью больше ничего не было.
"Кто были эти люди?" - спокойно спросила она. - Я знаю, что они были русскими. Но зачем им Антон?
'Я пожал плечами. - Я не знаю.' «Может, он тоже должен им денег».
Она улыбнулась.
«Глен, - сказала она, - это твоя история, но я ей не верю. Теперь я знаю, что дело в другом. Хотел бы я знать что-то еще. Может, тогда я смогу тебе помочь. И Антон.
«И Антон», - сказал я. «Не будем забывать об Антоне. Скажите, где, по вашему мнению, мы можем найти Антона, и вы могли бы помочь нам обоим.
Она ничего не сказала, но ее темные глубокие глаза изучали меня. Она наблюдала, как мой взгляд скользнул мимо роскоши, мягкой чувственности комнаты и остановился на ней. ,
«Так вот где вы с Антоном проводили интеллектуальные вечера?» - задумчиво сказал я. Я заметил слабую улыбку на ее губах.
"Пустая трата вашего мышления, не так ли?" сказала она с улыбкой.
'Почему? Красивое окружение не менее важно для интеллектуальных удовольствий ».
«Никогда не говорил, что это не так», - ответил я. «Но я не разделяю тело и разум. Я никогда не был человеком того или другого. Я могу наслаждаться вашим умом так же, как и вашим телом, и наоборот. Я не верю в выбор между тем или другим. Я хочу и то и другое.'
«Ты жадный», - сказала она со смехом и откинулась назад.
На этот раз халат впервые раскрылся, обнажив нежный изгиб ее груди - холм, приглашающий его исследовать.
Я почувствовал, как моя рука непроизвольно двинулась вперед.
Глаза Марины были глубокими, почти черными, сверкающими сферами.
