– Ну, не знаю. Не уверен. Сын вряд ли расправился с ней так жестоко, как это сделала дочь.
Заметив, как Ральф застыл, как его лицо приняло неподвижное выражение, словно у идола, я тут же пожалел о том, что сорвалось с моих губ.
– Продолжай, – потребовал он.
Честное слово, я не собирался… но, видимо, часть своих способностей Синтия от отца и унаследовала.
Мой язык, подчиняясь ему, а не мне, успел выболтать информацию до того, как я его прикусил:
– Она убила их. Всех. Чтобы стать тем, кем стала. И чтобы получить возможность воскресить меня. И второго твоего сына.
– У меня был ещё сын?!
– Да, дорогой дядюшка, был. Тёте Стелле и твоему братцу Винсенту после твоей смерти остался небольшой сувенир от тебя в подарок. Его пришлось сохранить. Ты же знаешь, если наше семя прорастает в чьём-то лоне, избавиться от него невозможно, тут любая наука бессильна. Даже ещё не родившись, Элленджайты почти бессмертны.
– Услышь я всё это при других обстоятельствах… – он тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. – Убить всю семью, чтобы…
– Чтобы стать ведьмой. То была кровавая жертва кровавому демону, по сказанию от Синтии – нашему прямому потомку. Люциферу. Как тебе новость. Она сожгла их всех. В пепел. Долгие годы до этого даже этот дом напоминал руины.
– И всё это для того, чтобы вернуть нас с Того Света?
– Ты видел его? Помнишь Тот Свет?
– Последнее, что я помню – лицо брата, который меня убил. И для меня это было только вчера. А всё, о чём ты говоришь сейчас кажется абсурдом и бессмыслицей.
– Тут ты, положим, лжёшь. Смысл в этом есть. Пусть и гротескной. А что вообще ты ждал, после той жизни, который прожил? Добро пожаловать в Ад, дядюшка. Считай, что мы твои персональные бесы.
– Мои персональные бесы? – с усмешкой проговорил он, окидывая меня взглядом. – Ну, ты не самое страшное, что можно представить по ту сторону. И если ты говоришь правду, то ты скорее послан мне в утешение.
Его кривая усмешка, как ни странно, нисколько не портила его точёные черты.
Удивительное создание. На него можно было смотреть бесконечно, словно он был одновременно и огнём, и водой, а падающим с неба белым снегом.
Ральф придвинулся ко мне, не сводя с меня взгляда. Сердце моё забилось быстрее, а член затвердел в камень. Ещё мгновение назад моё восхищение им не имело ничего общего с плотским желанием, оно было чисто эстетическим, с таким восторгом смотришь на прекраснейший шедевр от искусства. А сейчас низ живота скручивало острой судорогой желания такой силы, что стало плевать на всё – на чувства сестры или Кэтрин.
